Хроники Средиземья
Шрифт:
— Да, конец пути близок, — подтвердил Теоден, — и это начало нового пути. Прошлой ночью было полнолуние, а наутро я поеду в Эдорас, на войсковой сбор.
— Прими мой совет, — негромко сказал Эомер, — возвратись потом сюда, пережди здесь победу или поражение.
— Нет, — усмехнулся Теоден, — нет, сын мой, ибо так я буду тебя называть, ты уж не будь советником наподобие Гнилоуста! — Он выпрямился в седле и оглянулся на длинный строй ратников, терявшийся в сумерках. — Давно я не водил вас в поход, многие дни стеснились в годы, но теперь-то я клюку отбросил. Коли нас победят, что мне толку скрываться в горах? А коли мы победим, то нестрашно мне и погибнуть, исполнив свой долг до конца. Однако ж будет об этом. Нынче
Уже почти стемнело, когда они спустились. Снеговая протекала у западного края долины, и вскоре тропа привела их к броду, где вода бурлила среди камней. Брод охраняли; воины выпрыгивали из-за темных скал и, завидев их, радостно возглашали:
— Конунг Теоден! Конунг Теоден! Властитель Ристании возвратился!
Протяжно затрубил рог, и гулким эхом отозвалась долина. За рекой зажигались огни.
И вдруг с высот дружно грянули трубы. Казалось, они поют под единым сводом, и слитный трубный гром раскатился по каменным склонам.
Так возвратился с победой властитель Мустангрима в Дунхерг, в свое высокогорное Укрывище. Последняя рать Ристании была в сборе. Проведав о приближении конунга, воеводы встретили его у переправы, как и велел Гэндальф. Впереди ехал Дунгир, здешний правитель.
— Государь, — сказал он, — три дня назад на рассвете примчался с запада в Эдорас Светозар, и Гэндальф несказанно обрадовал нас вестью о твоей победе. Но он приказал от лица твоего поторопить сбор. А затем нагрянул крылатый Призрак.
— Крылатый Призрак? — повторил Теоден. — Мы тоже видели его, но посреди ночи, еще когда Гэндальф был с нами.
— Может статься, вы его и видели, государь, — сказал Дунгир. — Он ли был тогда или другой, но исчадием мрака, подобием чудовищной птицы явился он и то утро над Эдорасом, и страх объял всех до единого. Ибо он снизился к Медусельду, почти до самого купола, и раздался вопль, оледенивший сердца, Тогда то Гэндальф и посоветовал нам не собираться на равнине, а встретить тебя здесь, и горном Укрынищс, И не зажигать ни костров, ни факелов помимо крайней нужды так мы и сделали, потому что повелительны были его слова и мы услышали в них твое веление. Здесь, над долиной, чудища не появлялись.
Вы рассудили верно, сказал Теоден. Я сейчас еду в Укрывище, и, прежде чем отойду ко сну, надо мне встретиться с воеводами и сенешалями. Созовите их ко мне как можно скорее!
Теперь дороги вела прямиком на восток по долине, где она были шириной не более полумили. Кругом лежали поля и травяные сумеречно-серые луга, и за дальним краем ложбины Мерри увидел утесистый отрог Старкгорна, некогда разрезанный рекой.
Равнина была заполнена людьми. Они толпились у дороги, приветственными кликами встречая конунга и западных ратников, а поодаль виднелись ряды палаток и шатров, стояли за частоколами кони и стройно было составлено оружие: копья торчали, как древесная поросль. Сумерки застилали многолюдный лагерь, с гор веяло ночной прохладой, однако же фонари не горели и не пылали костры. Расхаживали часовые в длинных плащах.
«Сколько же их тут собралось, ристанийцев?» — задумался Мерри. В сгущавшейся тьме на глазок было не прикинуть, но ироде бы большое, многотысячное войско. А пока он вертел головой, дружина конунга оказалась возле огромной скалы у восточного края долины; дорога вдруг пошла в гору, и Мерри изумленно поднял взгляд. Таких дорог он еще не видывал: верно, люди проложили ее во времена совсем уж незапамятные. Змеею вилась она вверх, врезаясь в отвесную скалу. Крутая, точно лестница, она открывала обзор то спереди, то сзади. Лошади этот подъем кое-как одолевали; можно было втащить и повозки, но никакой враг ниоткуда не смог бы обойти защитников, разве что с воздуха. На каждом повороте дороги высились грубые изваяния: человекоподобные
Потом он глянул назад и увидел, что взобрался уже высоко, и все равно в тумане видно было, как снизу идут конники — нескончаемой вереницей идут и расходятся по лагерю. Лишь конунг с приближенными ехали вверх, в Укрывище.
Наконец они выбрались на край обрыва, а дорога вела все вверх, крутым склоном к скалистой расселине, а за нею расстилалась долина. Звалась она Фириэнфсльд — широкая это была и красивая долина, травянистая, поросшая вереском, над бурным ложем Снеговой, по южным склонам Старкгорна и северным отлогам зубчатого хребта Ирензаги. Туда-то и направлялись конники, и перед ними вздымался Двиморберг, Гора Призраков с ее одетыми мрачным сосняком кручами. Долину пересекал двойной ряд неуклюжих каменных вех; дорога между ними уходила в сумрак и пропадала среди сосен. Отважься кто-нибудь по ней поехать — он вскоре оказался бы в лесной мгле Димхолта, увидел бы зловещий столп и зияющие Запретные врата.
Таков был угрюмый Дунхерг, сооруженный древним людским племенем, о котором ни песни, ни сказания не сохранили памяти. И неведомо было, что воздвигали древние строители — то ли город, то ли тайный храм, то ли царскую усыпальницу. Трудились они в Темные Века, задолго до того, как приплыли корабли к западным берегам и дунаданцы основали Гондор, и давным-давно сгинул этот народ, одни лишь Пукколы упрямо сидели на изгибах дороги.
Мерри взглянул на каменные зубья, на их неровный строй; они исчернели и выветрились, те покосились, другие упали, третьи надломились или искрошились — ни дать ни взять голодный старческий оскал. Он подумал, зачем бы им тут торчать, и понадеялся, что конунг не поедет между ними в густеющую темень. Потом он различил по обеим сторонам дороги множество палаток и навесов, но расположены они были поодаль от сумрачного леса и даже теснились к обрыву. Большая часть лагеря находилась справа, где Фириэнфельд распластался вширь, а слева палаток было поменьше, и сзади них высился шатер. Оттуда выехал навстречу им конник, и они свернули с дороги.
Конник приблизился, и Мерри увидел, что это женщина — длинные перевитые волосы ее блистали в сумерках, но она была в шлеме, одета в кольчугу, опоясана мечом.
— Привет тебе, властитель Мустангрима! — воскликнула она. — Всем сердцем радуюсь твоему возвращению.
— Нерадостный у тебя голос, Эовин, — молвил конунг. — Ты чем-то опечалена?
— Нет, все идет как должно, — отвечала она и вправду глухим голосом, словно превозмогая слезы; да едва ли, подумал Мерри, вон у нее какое суровое лицо. — Все как должно. Конечно, людям тяжко было в одночасье собираться в дальний путь и покидать родные дома. Многие горько роптали — давно уж не звучат призыв на брань средь наших зеленых равнин, — но непокорства не было. Ополчение, как видишь, в сборе. И ночлег твой готов: я наслышана о вашей победе и знала, когда тебя ждать.
— А, стало быть, Арагорн приехал! — воскликнул Эомер. — Он еще здесь?
— Нет, здесь его нету, — сказала Эовин, отвернувшись и глядя на сумрачные вершины, южные и восточные.
— А где же он? — спросил Эомер.
— Не знаю, — сказала она. — Он прискакал ночью и уехал вчера на рассвете, солнце еще не встало из-за гор. И где он теперь — не знаю.
— Ты горевала, дочь, — снова сказал Теоден. — О чем твоя печаль? Была ли, скажи, речь о тойдороге? — И он указал на чернеющий путь между каменных вех к Двиморбергу. — Была ли речь о Стезе Мертвецов?