Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе)
Шрифт:
— Но ведь ты же знал их обоих, правда? Моего отца и его брата.
Фин-Кединн молчал.
— Расскажи мне о них. ПРОШУ ТЕБЯ!
Вождь пригладил бороду, тяжело вздохнул и сказал:
— Впервые я встретился с ними двадцать восемь лет назад. Мне тогда исполнилось одиннадцать, а твоему отцу — девять. Он считался членом племени Волка — по отцу. А его брат, мой ровесник, был членом племени Тюленя — по матери. Мы провели вместе пять месяцев — набирались ума-разума в племени Волка.
— В племени Волка? — переспросил Торак. — Но даже я никогда не видел людей из этого племени, как же вы…
— Племя Волка не всегда было
Забросив связку коры на плечо, он вошел в ручей и пристроил кору под большой камень — отмокать.
— Со времени нашей совместной учебы прошло десять лет, но мы по-прежнему оставались добрыми друзьями. А вот одиннадцатая зима все перевернула. — Вода журчала, обтекая его лодыжки. Он наклонился и вытащил другую связку коры, которая мокла здесь уже несколько дней. — Твоего отца избрали колдуном племени Волка, — продолжал он, вытащив связку на берег, — а его брата нет. Хотя он был и старше, и, как считали некоторые, умнее и способнее. — Фин-Кединн покачал головой. — Для него это был жестокий удар. Но никто из нас даже не догадывался, насколько жестокий, пока не оказалось слишком поздно: он покинул свое племя и стал одиноким скитальцем.
— Куда же он пошел? — спросил Торак.
Печаль окутала лицо Фин-Кединна.
— Не знаю. Я больше никогда его не видел. Но лет через шесть от твоего отца я узнал, что брат его вновь объявился и присоединился к группе колдунов, называвших себя Целителями.
— Но… он-то ведь колдуном не был! — удивился Торак.
Фин-Кединн усмехнулся:
— Зато он умел убеждать. И уж тебе-то больше чем кому-либо другому должно быть это известно. — Устроившись повыше на берегу, Фин-Кединн уселся возле связки готового лыка. — Помнишь, я однажды рассказывал тебе, как Целители превратились в Пожирателей Душ? Как они принесли в Лес Страх… — Он помолчал. — А потом случился великий пожар, который их уничтожил. Одни сильно обгорели, другие разбрелись, кто куда… И все они скрывались.
— У него лицо и бок были обожжены… — прошептал Торак.
— Да, — сказал Фин-Кединн, — но никто из нас не знал, что он как-то сумел вернуться в свое племя. Правда, всем было известно, что племя Тюленя с некоторых пор как бы отделилось ото всех. И в первую очередь прекратило всякие отношения с Лесом. Обменом они стали заниматься только с морскими племенами. И мы узнали, что у них появился новый колдун.
Торак бросил пучок травы в ручей, глядя, как травинки уносит течением. Перед глазами у него вновь возникла страшная картина: Тенрис, увлекаемый Охотником в морскую пучину.
— Он охотился за мной из-за моей блуждающей души, — сказал он, по-прежнему глядя на воду. — Он хотел обрести эту душу и ту силу, которая с ней связана. И другие Пожиратели Душ тоже наверняка захотят отнять ее у меня…
Фин-Кединн явно колебался, но потом все же сказал:
— Возможно, они еще не знают о твоем существовании. Возможно, колдун племени Тюленя действовал в одиночку.
—
Лес вдруг словно сомкнулся вокруг него. Жужжание пчел стало казаться странно зловещим. Он вспомнил, какими желтыми, нечеловеческими стали глаза Тенриса в те последние часы. И подумал о том, что где-то выжидают и другие Пожиратели Душ — пока что безликие, с неизвестными ему именами. Но они есть, они ждут, они придут за ним…
— Все равно они рано или поздно узнают, — сказал он вслух. — И тоже начнут на меня охоту.
Вождь кивнул:
— Да, конечно, ведь ты можешь сделать их такими могущественными, что они и представить себе не могут. Но ты же и способен полностью уничтожить их.
И Торак, глядя ему прямо в глаза, спросил:
— Так ты поэтому никогда не выражал желания усыновить меня? Потому что я слишком опасен?
Что-то мелькнуло в синих глазах вождя.
— Я должен заботиться о безопасности своего племени, Торак. Ты мог бы помочь нам победить их. Но ты же мог стать и причиной нашей гибели.
— Но я бы никогда не стал вредить племени Ворона! — вскричал Торак, вскакивая с земли.
— Откуда тебе это знать? — В голосе Фин-Кединна звучала даже некая свирепость. — Ты же не знаешь, кем станешь впоследствии. И никто из нас этого не знает!
— Но…
— Зло есть во всех нас, Торак. Некоторые с ним борются. Некоторые его лелеют. Так было всегда.
Торак вскрикнул и со слезами на глазах отвернулся.
Но Фин-Кединн и не думал его утешать. Вместо этого он развязал связку вымоченной коры, вытащил один кусок и принялся отдирать с него лыко.
Тораку было страшно, голова у него кружилась. Ему казалось, что он стоит на краю утеса, собираясь прыгнуть куда-то… в неизвестность.
Но, собрав все свое мужество, он все же задал Фин-Кединну вопрос, что не давал ему покоя с тех пор, как погиб Тенрис:
— Прошлой зимой, когда ты рассказывал мне о Пожирателях Душ, ты сказал, что их было семеро. Но описал ты только пятерых.
Сильные руки вождя замерли.
— Колдун племени Тюленя был шестым, — сказал Торак. — Мне нужно знать, кто седьмой. — Кулаки его сжались. — У моего отца был большой шрам на груди. Вот здесь. — Он коснулся грудинной кости. — Оказалось нелегко нанести на его тело Метки Смерти… — Горло ему сдавило. — Колдун племени Тюленя кое-что сказал мне, и это заставило меня думать, что… что седьмым Пожирателем Душ…
Фин-Кединн потер рукой лицо и положил лыко на траву.
— Был мой отец, — договорил Торак. — Это правда?
Вздохнул ветер, затрепетали ветви деревьев, наполняя воздух сладостными ароматами Леса. Деревья пытались смягчить этот удар.
— Нет, этого не может быть! — прошептал Торак и упал на колени. — НЕТ!
И прочел ответ в глазах Фин-Кединна.
Некоторое время вождь не трогал его, потом подошел и сел рядом.
— Помнишь, — сказал он, — я рассказывал тебе, что сперва они не имели злых намерений? И твой отец верил в благородство их целей. Потому-то он к ним и присоединился. Он хотел с ними вместе исцелять больных, отгонять от людей злых духов… — Взгляд Фин-Кединна стал далеким, исполненным неизъяснимой печали. — Твоя мать никогда в это не верила. Она знала. Но к тому времени, когда и он понял все, было уже слишком поздно. — Он беспомощно развел руками. — Он попытался уйти от них. Но они ни за что не хотели отпускать его.