Хроники трона. Тетралогия
Шрифт:
– Кто из вас умеет рисовать?
– серьезно спросил Ярослав.
Большинство пожало плечами.
– У нас станица хош и большая, а даже в школе учителя рисования нет.
Раздал Ярослав каждому по клочку бумаги, карандаши и говорит:
– Ну-ка, нарисуйте мне вон ту гору.
Через пять минут мужики вернули бумагу, исполнив приказ. Ярослав посмотрел и воскликнул:
– Прекрасно, Анатолий! Чувствуется, в руках держали Вы не только нож, но и карандаш!
– Не совсем так, ручка - мое основное орудие.
– Раз так, будете мне помогать рисовать
Ярослав про себя отметил: "Вот так Шведов, на все руки мастер. Не ожидал! Тут неволей задумаешься, возможно, и Олег, и я на его счет ошибаемся, и никакой он не шпион. Во всяком случае, зачем так лезть вперед со своими умениями. Непрофессионально. Следовало быть серой тенью, не отсвечивать... А этот..."
Чтобы зря не простаивало время, в дополнение к Анатолию он взял в ученики навигации еще несколько человек: Трубу, как оруженосца; Жигана, куда без него; Молчуна с Бомбой. Глядя на индлингов, и Зенон с Ибирином заинтересовались, тем более ходить никуда не надо, уроки проходили прямо здесь, у румпеля руля. Ярослав учил людей прочитанному в книгах, что сам успел к этому времени понять или старался разобраться. Как говориться, учил и учился сам.
* * *
К полудню показался пролив, и Ибирин уверенно положил курс корабля ближе к югу, так чтобы идти серединой между берегов. Ширина пролива порядка полутора километров, расстояние до выхода - десяток. Никто не сомневался, что "Паллада" пройдет его с легкостью, но резкие порывы ветра с окружающих гор заставили экипаж напрячь силы. Вначале северный ветер заставил корабль привестись с угрозой, что они врежутся в берег. Ярослав, не медля, скомандовал:
– Правый галс! Выбрать брасы правого борта!
Неожиданно опешившему Ибирину приказал:
– Больше право руля!
Тот в изумлении выполнил команду, автоматически повинуясь окрику, и уже когда корабль вновь лег на прежний курс, разразился бранью:
– Тысяча морских дьяволов богу ветра в задницу! Что он творит?
– Не зевать на румпеле!
– окрик Ярослава привел его в чувство.
– Что делается? Эк он нас вертанул!
– Видел, что бывает, когда слишком много парусов?
– Да, едреть хр...ь!
– В море это не страшно при слабом ветре, а шквал перевернет корабль. В узости даже слабый может выбросить на скалы...
И, обращаясь к команде:
– Убрать фок. Лучше тише да спокойней.
После этого случая Ярослав окончательно уяснил, в насколько опасную авантюру они втянулись.
До выхода из пролива направление ветра менялось дважды, и оба раза с яростным порывом, но, уменьшив паруса до минимума, удалось благополучно проскользнуть мимо его негостеприимных берегов. Последний порыв оказался попутный, и корабль, как пушинку, выбросило на морской простор.
* * *
Солнце клонилось к западу, когда в синей дымке далеко впереди вырисовывались очертания горной долины с вершинами, окаймляющими ее периметр. Склоны причудливой формы, крутые с одной стороны и пологие с другой, вздымались в неприступную высь, а низкий берег, разрезанный протекающей речкой пополам, вдавался глубоко
Долину увидели, когда до нее оставалось еще много миль, и лишь после нескольких часов плавания приблизились к ее берегам. К этому времени солнце уже заходило, и близился вечер. До ближайшего селения в глубине залива оставалось плыть несколько миль, а тут, как назло, и ветер стих, и стали быстро сгущаться сумерки. Не оставалось другого выхода, выйти на середину залива и бросить на ночь якоря. Ибирин и Зенон знали здесь каждую пядь побережья, но предпочли дожидаться рассвета подальше от берега.
Совсем стемнело, лишь звезды светили на небосклоне, когда с корабля сбросили якоря и, наконец, покончили со всеми делами. Большинство предпочли отдохнуть, другие, оставаясь на палубе, привольно расположились группами, вполголоса переговаривались, впадая порой в долгое молчание. И вдруг в трюме послышался шорох, громкие яростные крики, из люка появились Труба и Молчун, таща за собой сопротивляющуюся девушку в простом наряде аборигенов. Суть произошедшего выяснилась мгновенно. Перед пораженным Ярославом стояла Анна собственной персоной, в страхе отворачиваясь и пряча лицо в косынку. В ее распущенных волосах застряли клочки пеньки и мусор.
– Та-ак...
– все, что сумел выдавить Ярослав в ответ на акт злостного неповиновения.
И после долгой паузы продолжал:
– В трюм ее! С глаз моих долой! До самого возвращения в Изумрудную долину, пусть сидит под замком.
Труба и Молчун сцапали сопротивляющуюся девушку, но та с кошачьим визгом кричала:
– Не трогайте меня!
Она вывернулась из рук и бросилась прочь, не глядя куда. Однако далеко убежать не успела. На палубе много народу. Через секунду ее поймали и скрутили. Анна яростно отбивалась и кричала как можно убедительней:
– Я с вами плыть хочу! Ярослав! Ярослав! Я с вами... не буду обузой!
Ярослав промолчал в ответ, и только на лице его ходили от злости желваки. Внешне он оставался спокоен. Действовать иначе он не мог, неподчинение грозило потерей авторитета. В душе же боролись противоречивые чувства. С одной стороны он восхищался Анной, ее смелостью, желанием быть рядом с товарищами, а возможно лично с ним; с другой - страх за нее, глупую. Уже с первых шагов путешествие обещало стать опасным. Пока он так размышлял, глядя на исчезающий в вершинах гор закат, его мысли прервал подошедший Ибирин. Его брат, а также Жиган и практически вся команда были свидетелями происшедшего.
– Дхоу наватаро, - учтиво обратился Ибирин, - Вы желаете завтра возвратиться назад?
Все присутствующие слышали его последние слова. Ярослав нахмурился, предчувствуя, что одна беда с неподчинением влечет за собой другую.
– Желаю, - ответил он твердо.
– Плохая примета, - едва слышно молвил Зенон, но так что все слышали.
Ярослав в ярости стрельнул в него глазами.
– Ветер противный - поддержал брата Ибирин, - потеряем несколько дней на возвращение. Придется идти вокруг островов, пролив не пропустит, даже на веслах нас снесет ветром и течением.