Хроники трона. Тетралогия

Анфилатов Александр Николаевич

Порывы ветра, усиленного волной, сделали свое жестокое дело. Один канат лопнул с хлопком, подобным пушечному выстрелу. Остальные начали дрейфовать, не касаясь грунта. "Палладу" нанесло прямиком на скалы. Ярослав в этой ситуации постарался проявить видимое хладнокровие, хотя на душе скребли кошки. Берег-то, вот он, рукой подать, десять-пятнадцать минут дрейфа. Он немедля взял рупор и прокричал, стараясь превозмочь рокот стихии, побуждая людей к действию:

– Рубить якоря! Ставить блинд! Ибирин, правый галс, взять на гитовы! Зенон, лево на борт, поворот оверштаг!

"Паллада", повинуясь правильно выбранному маневру, повернула и глубоко легла на левый борт до такой степени, что волны захлестнули планширь фальшборта, и в шпигаты хлынули на палубу потоки воды. Но корабль - детище ринальских мастеров и плод бурной фантазии

Ярослава - выдержал подобное насилие со стороны своего хозяина, гулко скрипя членами, он выровнял посадку и устремил свой бег прямо в игольное ушко бухты города Цитая. Изменивший свое направление штормовой ветер, перемешанный с дождем и морской пеной, подхватил утлое суденышко и понес в последний путь, из которого уже при всем желании не было выхода. Одно неверное движение рулем, не взятые вовремя гитовы или запоздалая команда - все, конец! Их разобьет о скалы в узком проходе.

Это может показаться невероятным, но пролив, точнее, узкую щель между скал, возвышающуюся справа и слева без малого на тридцать метров, прошли на редкость удачно, лишь один раз порыв ветра склонил курс "Паллады" в сторону, но уверенная рука опытного кормчего вовремя его исправила. Ярославу даже не пришлось вмешиваться. Не успел он поднять рупор к губам, как Зенон, опережая слова приказа, изменил положение руля, и послушная посудина склонилась в нужном направлении.

Спустя более чем четыре часа жесткого шторма "Паллада" бросила якоря посреди цитайской бухты. Потеряв все свои надежные якоря, команда корабля бросила за борт то, что осталось в трюме - крупные мраморные или известковые камни с просверленными в них дырками. По недостатку канатов их вязали по десятку штук на один и сбрасывали за борт поочередно. Крайне удачным оказался отказ Ибирина их использовать в море как помощь потерянным. Ветер в бухте стоял жесткий, но волна за малостью акватории - низкая, тем не менее, при отсутствии якорей "Палладу" могло выбросить на берег. Команда после счастливого избавления от смертельной опасности благодарила богов и предков о ниспослании избавления от стихии. Высказывались предположения о даровании удачной перемены ветра новым святым предметам, установленным в корпус корабля накануне, и по этой причине благоволения к ним богов. Матросы спорили и рядили, кому возносить благодарности и жертвы: морскому богу, предкам или святой матери-заступнице моряков. Ярослав не вникал в споры, хотя многие пытались привлечь вождя на ту или иную сторону, но его занимали теперь более насущные вопросы. К примеру, полузатопленная шлюпка за кормой, каким-то чудом до сих пор болтающаяся на волнах. Он одернул спорщиков:

– А ну, ребята, тащите ее к борту и вычерпайте воду. Счастливое ее сохранение позволит нам уже сегодня наладить сообщение с берегом. Нам не придется ждать окончания шторма, как и собирать из частей новую.

Его желание быстрее наладить связь и попасть в город не были плодом сиюминутного раздумья или дальновидного расчета. Просто порт Цитай был в их планах с Олегом местом следующего захода и сбыта товара. В отличие от Низмеса в Цитае, по его словам, жил не просто клиент, а добрый старый друг, на помощь которого в этот момент рассчитывал Ярослав. Кроме того, после перенесенного шторма имелось множество повреждений в оснастке, корпусе и деревьях мачт, которые требовалось срочно устранить по окончании шторма. Нужно было что-то решать с больными, купить провизию, да и после понесенных трудов команде требовался отдых.

Сам Ярослав рассчитывал еще до окончания порывов стихии выйти на связь с человеком Олега и исполнить ту цель, ради которой собственно и затеяна была вся экспедиция - получение прибыли.

Ярослав четко отдавал себе отчет, что без живительной силы финансов их колония в данный момент обречена влачить жалкое существование троглодитов и не способна как-то продвинуться даже при использовании новых технологий. Просто их слишком мало. Золото открывало иные перспективы: приток рабочей силы, искусных ремесленников и надежных воинов для защиты границ или нападения, - это смотря по обстоятельствам. По этим причинам, а также засунув подальше собственные принципы - отвращение к торгашеству и мздоимству - он собирался исполнить их общие с Олегом планы и даже, если удастся, превысить.

Глава 94

Друг, компаньон Олега, оказался мужиком лет тридцати с курчавой русой, короткой

ровно стриженой бородой и такого же цвета копной упругих волос. Улыбчивое лицо с правильными чертами и прямым классическим носом производило впечатление беззаботной доверчивости и радушия. По первому впечатлению Ярослава, подобный образ никак не вязался с его торговой деятельностью, но Тимарх оказался дельным и отзывчивым человеком.

Шторм бушевал в течение двух суток, потоки дождя глухой пеленой покрывали бухту и город Цитай. Резкий, смешанный с ливнем порывистый ветер, даже в укрытой бухте подымал крупную волну. Паллада, потеряв основные якоря, медленно дрейфуя, с трудом удерживала положение на стоянке. Приходилось с помощью весел время от времени восстанавливать местоположение. В данной ситуации, как нельзя кстати, оказалась помощь со стороны Тимарха. По просьбе Ярослава, он и его люди доставили на корабль дополнительные якоря, в результате чего, дрейф наконец прекратился и команда смогла передохнуть. Друг Олега предлагал свой дом для отдыха усталых людей, несмотря на опасность заражения, но Ярослав категорически отказался. Он более опасался за целостность команды, чем распространения эпидемии. Да и появление команды в городе могло привести к нежелательным слухам и отрицательному отношению к стоящему в бухте чужестранному кораблю, имеющему на борту больных. По всему было лучше оставить все, как есть, и убраться из Цытая сразу по окончании шторма.

Их с Тимархом секретное дело сладилось быстро и без задержек. Вместе со свежими продуктами доставили на корабль условленную сумму в золоте, а под видом проданных товаров вернули серебро. Поврежденная оснастка и порванные паруса требовали существенного ремонта или замены, но в этом случае ничего не вышло. Тимарх тщетно пытался помочь, однако паруса купить в течение двух суток не удалось. Следовало, делать заказ парусных дел мастерам со сроком изготовления не менее месяца. Паллада оказалась вынуждена по окончании шторма идти в море с теми лохмотьями, что остались от шторма и чинить их в пути.

Неудача с такелажем не стала для экипажа последней. Умер Горх - матрос агеронец, который заболел первым. Его тело зашили в парусину и опустили на дно залива, стараясь скрыть происшествие не только от жителей города, но и от людей Тамарха, обряд погребения провели в тайне. Остальные больные находились в критическом состоянии. Чтобы ни делал Ярослав, ничто не помогало. Люди лежали в горячем поту без сознания, а их товарищи в страхе сторонились карантина, боясь подхватить заразу.

Юля металась в бреду, не узнавая Ярослава, который практически все время стоянки проводил рядом с ней, изо всех сил стараясь облегчить страдания девушки. Он винил себя за совершенную глупость, когда взял женщин в путь. Душевные терзания вылились в долгие часы оцепенения и нежелания чем-либо заниматься кроме ухода за больными. Он подолгу просиживал возле постели Юли, глядя в одну точку или молясь Богу, в которого верил. Не только он сам, но и команда чувствовала в те дни, что для их товарищей неумолимо приближается развязка.

Рано или поздно, но шторм закончился, выглянуло из-за туч солнце, и с тяжелым сердцем экипаж Паллады направил потрепанное и не получившее должного ремонта судно в открытый океан. Ни Ярослав, ни Зенон с Ибирином не хотели более оставаться на рейде Цитая и ждать, когда переполненное больными судно, попросят удалиться пританы города. Солнце играло на белых стенах, возвышающихся террасами домов города. Искрились еще мокрые, красные черепичные крыши, а на самой вершине горы сверкали в лучах солнца золоченные крылосы храма предков. Паллада уходила в неизвестность, без новых парусов и почти без якорей с бередящим душу сознанием, что нового шторма им не выдержать.

* * *

Свежий восточный ветер кренил мачты Паллады, подымая лохмотья поврежденной оснастки. Из четырех парусов годными к использованию оказались только два, которые уложили в начале шторма и не пользовались. Наиболее нагруженный блинд порвало в клочья, а пошедший на его замену фок-марсель так раздался в своей основе, что и ушивать мало толку. Тем не менее Ярослав заставил людей чинить паруса, а грота-рей, который все же треснул при падении, стянуть бугелями из троса... С поставленной как марсели оставшейся парой парусов, Паллада, потеряв в скорости, тяжело шла на юг, используя удачный восточный ветер, который крепчал и мог в любое время вновь обратиться в шторм...