Хроники уходящего поколения
Шрифт:
Этой традиции стукнуло месяцев пять, когда к нам пришел новый работник – молдаванин. «Откушав» с нами в первый же день «Бiле мiцне», он прочел лекцию о достоинствах молдавского и недостатках украинского вина.
На следующий день мы минули знакомый ларек и подошли к соседнему, прилавком которого был большой деревянный бочонок.
– Сейчас будем пробовать белый молдавский мускат, – объяснил Михаил.
Уже первый глоток дал возможность оценить тонкий букет молдавского винограда. Это было чувство, будто вместо бурды пьешь бальзам.
И еще о молдавских винах. Будучи слушателем факультета журналистики
« « «
Я всегда отрицательно относился к слову «портвейн». Казалось, это всегда ординарное, ничем не выделяющееся вино. Но только мое мнение изменилось после того, как в Крыму попробовал массандровский портвейн – ароматное, насыщенное вино. Этот портвейн ни в чем не уступит любым другим крепким винам. Лучше его, по-моему, лишь грузинское «Киндзмараули».
В перестроечные годы я уже не сомневался, что знаком с лучшими виноградными винами. Оказалось, я ошибался, попробовав на Кипре местные белое и красное вина, подаваемые туристам в дорогих отелях бесплатно.
Не хуже оказалось красное домашнее вино из грузинского села Лидзава. Его с удовольствием пили журналисты и актеры из соседнего дома творчества.
« « «
Не премину отметить, что наша дача около Великого Новгорода не уступает «югам». Здесь мы вырастили две лозы «Изабеллы» и две лозы «Дамских пальчиков». Ежегодно произвожу по 20 литров красного и белого вина. Замечу, что местные любители спиртного за выполненные дачные работы предпочитают водке мое вино. Я рад этому.
Глава 3. «Университеты». Морская пехота.
Интернационал
Мне повезло. Два года я учился в высшей комсомольской школе со слушателями из большинства стран мира. Это дало мне возможность понять одну из главных истин: нет хороших и плохих национальностей, а есть хорошие и плохие люди в каждом уголке мира. Многие из иностранцев остались в памяти на всю жизнь.
Кубинец Эктор. Парень красавец с шоколадной кожей сводил с ума большинство девушек. Мало кто догадывался, что этот мачо прошел суровую школу войны в Анголе.
А познакомились мы с ним оригинально. В спортзале за накрытыми столиками студенты заканчивали встречу Нового, 1976 года. Мы с Пээтером вышли в фойе дворца спорта, оделись и уже собирались выйти под снежок новогодней ночи, когда я заметил двух кубинцев в тонких демисезонных пальтишках и настоящих кубинских сомбреро.
Представив, как они при минус двадцати бегут в общежитие, мне стало не по себе. Эту картину усилило значительное количество принятого на грудь алкоголя. Я подошел к одному из кубинцев, снял с него сомбреро и надел ему на голову свою пыжиковую шапку. Улыбнувшись, произнес, казалось, все объясняющее слово: «Ченч». Кубинец горячо о чем-то залопотал. Стоящий у входных дверей Пээтер нетерпеливо подавал знаки, мол, быстрее, у нас в запасе еще один пузырь. А потому я невежливо прервал кубинца: «Маньяно». Что означало
Назавтра, поправив здоровье двумя бутылочками чешского пива, мы с Пээтером валялись на кроватях, изредка перебрасываясь репликами.
Вдруг в нашу дверь постучали.
– Открыто, – отозвался Пээтер.
В комнату вошел вчерашний кубинец с товарищем.
– Мы, вот, возвращаем вашу шапку. Эктор благодарит вас за проявленную заботу. Ему было тепло.
– Мне казалось, – возразил я, – что мы поменялись головными уборами насовсем. О чем-то посоветовавшись, Валентино (так звали второго кубинца) сообщил:
– Эктор утверждает, что нерационально присваивать шапку. Впереди всего два месяца зимы. А потом – Куба. У нас все время тепло – и продолжал,
– А вот сомбреро я дарю от чистого сердца насовсем.
После формальных препирательств так и порешили. Прилили сделку оставшимся у нас пивом и пригласили кубинцев к нам в гости на следующий выходной.
Сомбреро Эктора, кстати, сопровождало меня вплоть до 2017 года, пока не истрепалось на даче, рыбалках. А Эктор и Валентино стали частыми гостями у нас с Пээтером. Их каждый раз ожидали пятилитровая канистра с пивом и большое количество креветок. Зная, что стипендия кубинцев гораздо меньше, чем у нас, и живут они не в двухместных, как у нас, комнатах, а в рассчитанных на 6-8 человек, на ответных визитах мы не настаивали. И все же в мае, перед отъездом на родину, ребята пригласили нас в гости.
Когда в назначенное время мы зашли в комнату друзей, последних два кубинца, проживавших с ними, уже покидали ее. На столе красовались бутылка кубинского рома, блюдо салата из свеклы и аппарат для приготовления кофе. Это был высокий постамент из проволоки, сверху которого был прикреплен конус из капроновой ткани, забитый примерно пачкой молотых зерен.
Ром нас с Пээтером не взял. А когда Эктор «включил» механизм приготовления кофе (горячая вода по капле опускалась на забитый кофе капроновый конус и в малюсенькие чашечки стекала каплями коричневая жидкость), я подумал: «Ну и что? Выпендреж?»
Однако, стоило нам с другом выпить по два-три глотка кубинского напитка, как с сожалением вспомнили о бутылочке рома. А все потому, что кофе по-кубински просто «сломал» нас, сильнее, чем традиционное русское спиртное.
Заметив это, Валентино объяснил, что кофе у них не был лишен кофеина. А кроме того, предельная его концентрация – четыре малюсеньких чашечки из пачки молотых зерен.
Провожая кубинских друзей на родину, Пээтер вручил им по бутылке «Ванна Таллин». А я подарил Эктору томик любимого мной Хэмингуэя на испанском. Он поблагодарил меня, но затем улыбнулся чуть натужно:
– Это не наш писатель. Хотя и талантливый. Он – янки.
« « «
Еще один кубинец вошел в мою жизнь. Мануэль. Сын одного из соратников Фиделя, который занимал министерский пост. Крестным отцом Мануэля был знаменитый Че.
Познакомились мы, когда после окончания ВКШ я уже работал журналистом в Новгороде. Нас познакомила моя жена, заканчивающая в это время учебу в ВКШ. Она по просьбе деканата помогала Мануэлю осваивать, русский язык.
Маленького роста, постоянно сморкающийся от воздействия пасмурной, влажной погоды средней полосы России, он производил впечатление маменькиного сынка, которому все дается без труда, от мамы и папы.