Хроники вечной жизни. Иезуит
Шрифт:
— Вайра мертв, и у меня снова появилась надежда.
Иштван ошарашенно уставился на юношу, буквально лишившись дара речи.
— Но… Да нет, это невозможно… Мы же договорились…
— Прости, Амаута, — развел руками Маки. — Тутаманта Чулла теперь одна, и ей нужна моя поддержка. Найди кого-нибудь другого для побега.
Он улыбнулся и, виновато вздохнув, вышел. А Иштван без сил повалился на постель. Боль разочарования накрыла его с головой. Господи, он так ждал, так надеялся, и все напрасно!
Слезы сами катились из глаз. Он лежал, уставившись в "стену", сквозь которую пробивался солнечный свет, и ему тошно было даже подумать,
Только к вечеру Иштван немного оправился, и его деятельная натура принялась искать выход. Он и мысли не допускал, чтобы отказаться от побега.
"Ладно, раз Маки передумал, найду кого-нибудь другого".
На следующее утро Сампа Анка с удивлением заметил, что в бороде Иштвана прибавилось седых волос.
Несколько дней спустя Иштван обедал у Апу Умы. На яркой тканой циновке, расстеленной прямо на полу, стояли желто-коричневые плошки, сосуды, кувшины, украшенные причудливыми узорами. Чего здесь только не было: блюда, полные золотых зерен маиса, жареная в земляной печи кабанятина, тыквенная похлебка с арахисом, какао с листиками ванили и прекрасно утоляющий жажду терпкий напиток мате.
Гость и хозяин восседали на набитых соломой подушках и вели неторопливый разговор, когда чья-то рука откинула полог, и в дом заглянул охранник.
— Чистая Роса хочет тебя видеть, вождь. Что-то случилось.
Апу Ума кивнул, и через мгновение вбежала растрепанная Тутаманта Чулла.
— Он ушел, ушел! — на ходу кричала она. — Его больше нет!
Вождь покосился на гостя и предупреждающе поднял руку. Иштван сообразил, что Апу Ума запрещает девушке говорить что-либо при нем. Но та была столь возбуждена, что не обратила внимания на предостерегающий жест. Она бросилась на пол, опрокинув при этом сосуд из бутылочной тыквы, и прижалась лицом к колену вождя.
— Он ушел, — рыдая, повторяла она, — вслед за теми, другими! Что мне делать?!
— О, Великий, — осторожно начал Иштван, — не думаешь ли ты, что пора посвятить меня в эту тайну? Возможно, я смогу помочь.
— Своим молчанием я лишь оберегаю тебя, Амаута, — возразил тот. — Пока ты ничего не знаешь, ты в безопасности.
— Но я не хочу быть в безопасности, когда вам, моим друзьям, что-то угрожает!
— Твое сердце подобно благородному орлу, брат. Но участие белого в этом деле нас не спасет. Помочь ты не сможешь, лишь подвергнешь себя ненужному риску.
— И все же, пожалуйста, расскажи, — горячо попросил Иштван.
— Боюсь, это будет вне твоего понимания. Ты не умеешь смотреть на жизнь и смерть, как мы.
— Хотя бы попробуй. Если я не пойму, значит, так тому и быть.
Погладив по голове рыдающую Чуллу, вождь вздохнул и сказал:
— Что ж, слушай, мой белый брат. Восемь или девять Солнц назад мои воины подобрали в джунглях странного раненого человека. Они принесли его в город, и здесь нам удалось его выходить. Когда чужак поправился, то рассказал, что он — очень сильный колдун. Он не местный, о, нет. Кожа у него совсем черная, как у некоторых из тех, кто приплыл с тобой. Ты знаешь, я ничего не боюсь, но он страшный, словно проклятье Супая. Колдун этот сказал, что будет приходить иногда в полнолуние и проводить
Затаив дыхание, Иштван слушал этот удивительный рассказ.
— Как ты знаешь, мы ухаживаем за всеми захоронениями, — продолжал вождь. — Когда пища, которую мы туда кладем, портится, наши женщины заменяют ее новой. И вот однажды одна из них прибежала в большом волнении, прямо как сейчас Чулла. И сказала, что тело ее мужа исчезло из Стены Духов. Не поверив, я решил взглянуть, и точно — ни трупа, ни оружия, ни драгоценностей, которые мы туда положили. Ничего. С тех пор такое повторяется регулярно — тела наших братьев пропадают неведомо куда. А теперь, как я понимаю, исчез и Хайка Вайра, да, Чулла?
Девушка скорбно кивнула.
— Но разве это не то, о чем говорит ваша религия? — спросил Иштван. — Ведь вы считаете, что после смерти человек перебирается на другое место?
— Не человек, а его душа. Я никогда раньше не слышал, чтобы пропадали тела.
Вернувшись к себе, Иштван погрузился в размышления. Допустим, злобный Айа Найа действительно убивает индейцев, но как и зачем? Впрочем, способы могут быть разные, например, наслать порчу. С какой целью он это делает? И, главное, почему исчезают трупы? Возможно, дух умершего поднимает свое тело и уводит куда-то? Да нет, что за глупость!
В голове Иштвана царила неразбериха. Но он был человеком действия, и потому вскоре расспросил вождя и его сына обо всех подробностях. Оказалось, тела исчезают на третью ночь после похорон.
Когда двумя неделями позже на другом конце селения умер старик, Иштван решил проследить за его могилой.
— Это неразумно, брат, — увещевал его Апу Ума, — и очень опасно. Только Виракоче ведомо, что происходит, когда тело исчезает. Вдруг все живое вокруг гибнет?
— Поверь, Великий Вождь, я узнаю правду, — мрачно ответил Иштван. — Я не хочу, чтобы над нами тяготело непонятное проклятие.
Он сам не знал, что его гонит в джунгли — забота о племени или неуемное любопытство. Выпросив у Апу Умы подзорную трубу и одно из ружей, которые индейцы забрали с судна дона Себастьяна, Иштван через два дня после похорон старика отправился к Стене Духов.
Уже темнело, и он с трудом различал дорогу. Иштван шел вдоль частокола, с другой стороны тропы высились джунгли. В сумерках они казались серой громадой, тянущей руки-ветки к одинокому путнику. Спотыкаясь о торчащие тут и там корни, Иштван добрался до стены, обошел ее — двери всех захоронений выходили на восток — и принялся искать укромное местечко. Полянка с жертвенным камнем была окружена тропическим лесом, к нему-то священник и направился.