Хроники Вернувшегося. Книга I
Шрифт:
Техническая "интерлюдия" Куроко "Неко".
Как и всякое произведение в жанре "криптоисторический детектив", "Хроники" опираются на реальные события, автор лишь достраивает "недостающее звено" так, как подсказывает ему собственный опыт… ну и фантазия — разумеется. В том числе, действующая в повести техника имеет вполне реальные ТТХ, границы применения и возможности, а с другой… Так получилось, что корабли для своих моряков никогда не были безымянными кусками дерева или металла — это особо касается военных кораблей. Корабли имеют не только имя — их собственная история зачастую куда как более захватывающа, чем истории сотен тысяч заурядных человеческих жизней. Когда автор рассказывает о своих персонажах — он углубляется в прошлое, вспоминает родителей, детство, друзей — все, что угодно, чтобы образ человека, его мысли и душа раскрылись наиболее полно! "Так почему такое важное для действия "лицо" как "Куроко" я должен обойти стороной" — спросил я себя и себе же ответил: "не должен". Просто права не имею. Можете верить мне или нет, но М-экраноплан с серийным номером "Нэко-4" заслужил рассказ о себе не менее, чем иные главные герои этого текста! Его путь начался с исчезновения и кончился забвением — так иногда бывает и с самыми великими героями. Но — уж здесь-то я восстановлю справедливость! Впрочем, ярые технофобы могут пропустить этот фрагмент текста… и много потеряют. Ваш Амакава Юто-второй.
Военная доктрина. Два слова — одно понятие, но сколько раз они меняли лик цивилизации? Даже задолго до того, как
Военная доктрина — суть крайнее проявление компромисса. Между целями государства, и его возможностями. Порой отчаянное несоответствие второго первому порождало таких вот "уродцев", как Великая Китайская Стена или унесший тысячи жизней наиболее преданных и верных воинов Страны Восходящего Солнца "Божественный Ветер". Когда политики очень-очень стремятся "натянуть сову на глобус", пытаясь количеством компенсировать недостаток качества — обычно ничего хорошего не выходит, как Великая Китайская Стена так ни разу и не использовалась по прямому назначению на большей части своей протяженности (кстати, потому и уцелела). А вот попытка малому количеству придать выдающееся качество — нередко добивалась цели. Примерно в половине случаев — уж больно, обычно, требовалось качество от "человеческого материала", как волевые, так и физические, как способность к беспрекословному подчинению, так и умение думать самостоятельно…
Военная доктрина "Особой зоны "Такамия" прежде всего, одним фактом своего наличия, доказывала состоятельность этой структуры как "игрока" государственного уровня. Но были и отличия — коренные, можно сказать: в отличии от большинства стран, которые имели интересы только в разных местах Земли, власти "технополиса" и небольшого пяточка "прилегающих земель в частной собственности" имели основной интерес за пределами атмосферы планеты-прародителя. И имели необходимость убедительно доказать, что эти интересы они хотят и, главное, могут защитить. Ведь основным богатством Такамии были не "прорывные технологии", не воспроизводимые по большей частью больше нигде и дешевая энергия, которой технополис буквально "платил дань", обеспечивая ею всю Японию (впрочем, находясь на ее островах, с этой страной Такамия имела совершенно особые отношения… можно сказать — мать и дитя, поэтично выражаясь), Китай и Дальний Восток России. Но, перейдя черту между "зоной с самоуправлением и особыми экономическими законами", превратившись в фактически Земной филиал раскинувшейся по Ближнему Космосу сети купольных поселений, автоматических производств, обитаемых станций (Ками-сама, а ведь и двадцати пяти лет нет еще с того момента, как "Близкая Луна" прилунила в Море Спокойствия свой первый космический аппарат!), Такамия больше не могла рассчитывать только на помощь "друзей" (в очередной раз задумавшихся, а стоило ли "выкармливать зверя", в следствии чего нападения на коммерческие грузы и всякие иные происшествия стали происходить куда чаще) и потому вынуждена была создать собственное средство защиты распределенных коммерческих и иных интересов в "как бы ничейных" зонах Земного Шара, "длинную руку" в пару к "длинной пушке" ("длинному тапку" по "классификации" иных "диванных аналитиков из Интернета!) за-орбитальных ускорителей астероидной материи (наличие каковых власти города упорно отрицали). Такой "длинной рукой", первыми "блином", одновременно реальным козырем и конструкцией для отработки множества новых технологий и М-технологий стали М-экранопланы серии "Нэко", логичный и долго обкатываемый на малых аппаратах шаг по созданию действительно большого многосредового аппарата-носителя многосредовых же штурмовиков "Конеко"*.
[*Приставка "ко" в слове обозначает обычно маленький: панда — копанда (детеныш панды), нэко — конеко (котенок) — и так далее. И, да — тангенс и КОтангенс — это не то, что вы подумали!]
О, "котенок"! Этот аппарат со столь ласковым названием серии стал поистине знаковым, навсегда вписав себя в качестве одно из символов "социальной формации нового типа", как обзывали иногда политики Технополис. Появившись сначала как элемент очень удачного "космического" аниме производства Гайнакс, он "внезапно" (не для сливших студии материалы создателей, разумеется) "обрел плоть и кровь" на популярном авиасалоне в Ле-Бурже всего через несколько лет после начала колонизации Луны. Аппарат, способный активно маневрировать и в воздухе, и в безвоздушном пространстве, тогда в начале "восхождения Такамии" был скорее летающей рекламой "двигателей Кемерова-Охаяси" и одновременно "тонким" намеком, что случится с подготавливаемыми NASA астронавтами на Луне, буде те проигнорируют "международный протокол работы в космосе". Кроме того, "заслугой" Гайнакса можно счесть и то, что матерящиеся конструкторы действительно "прикрутили" к первому из демонстрируемых образцов возможность неглубоко нырять — в принципе, "плазмакинетическим" двигателям все равно, что именно проталкивать через себя — воздух, иной газ или воду — главное, чтобы среда ионизировалась в мощном магнитном поле внутри тороида и им же (полем) выталкивалась в нужном направлении, а сам аппарат состоял на 9/10 из "предельных материалов", обработанных "паромом света", что позволяло подойти к решению задач несколько более вольно, чем в классическом конструировании. Собственно, не секрет, что весь современный техпроцесс и состоит в том, чтобы в созданной буквально "вручную" модели-прототипе заменить все "предельные" материалы их заводскими аналогами — именно этот подход позволил Такамии сделать свою "научно-техническую революцию" и держаться в лидерах "впереди планеты всей" до сих пор… но вернемся к нашим "котятам".
Главным ограничением многосредового штурмовика было время автономности — ведь собственный источник энергии внутрь сопоставимого со штурмовым вертолетом по величине (и по функциям) аппарата было просто не впихнуть, так что машина, в прямом смысле, питалась от аккумуляторов. Собственно, как ни парадоксально, в космосе автономность увеличивалась чуть ли не на порядок — просто потому, что не нужно было все время давать энергию на двигатели, преодолевая сопротивление среды, и дальность полета ограничивал только расход рабочего тела, что аппарат нес с собой (в космосе отталкиваться нет от чего). Зато в атмосфере "играл" другой "главный козырь" — фантастическая маневренность аппарата, "засвеченная" в гайнаксовском тайле, невозможная для не несущего М-технологии летательного аппарата в принципе: машина могла ускорятся и тормозить, совершать головоломные кульбиты в вышине и над самой землей и напрочь игнорировала такую вещь, как закритические перегрузки для пилота и восприимчивого к ним оборудования или даже вообще игнорировать инерцию некоторое время. Эффект получил название М-левитация, и это единственный не воспроизведенный техническими средствами магический эффект до сих пор. Да-да, об этом стараются вспоминать пореже, но те самые космические корабли, что сейчас гордо демонстрируют "мощь Солнечной Системы", во время съемок включают искусственную гравитацию при помощи сопряженных с техническим интерфейсом деревянных амулетов-накопителей, способных удержать просто океаны маны — размен магической энергии на эффекты тяготения идет, как известно, "один к одному". На момнет демонстрации первого "котенка" никакой М-левитации продемонстрировано не было — но, как говорили древние: "умному — достаточно". Собственно, в сериале Гайнакса аппараты "конеко" заменили всем уже привычных Очень Больших Человекоподобных Роботов — вот только их "увертливость" на поле боя и преимущество очень быстрой смены позиции
Итак, экранопланы серии "Нэко" были разработаны и созданы как дальнейшее развитие военной доктрины "Особой зоны "Такамия". Они были призваны стать мобильными базами-носителями уже отработанных и неоднократно модернизированных за столько лет "конеко" — достаточно сказать, что легкие штурмовики числили в своей истории уже пятое поколение, да и словечко "штурмовик" им не очень подходило. В научной фантастике XX и начала XXI веков такие малые суда частенько называли "москитным флотом" — истребитель, перехватчик, штурмовик со сменными под миссию конфигурациями и вооружением. Но если "чисто в космосе" штурмовики получали носитель просто приделав к уже отработанной годами базе дежурства двигатели Кемерова с питанием рабочим телом, то для атмосфер и "гравитационных колодцев" нужно было что-то другое. Причем не только, может даже и не столько для Земли, сколько для Юпитера и его спутников — не смотря на самое начало колонизации, Марс был понятным и "отработанным" звеном — там стоял вопрос логистики. А вот два самых больших газовых гиганта Солнечной и их окружение в свете последних открытий и технологий все больше приобретали вид этакого космического Клондайка. Вот Такамия и стала отрабатывать технологическое решение на "недопланетолетах", как всегда собранных наполовину из материалов "силовой ковки" — "паромных" Амакава, сваренных Охаяси, проверенных Момочи — ну и так далее. В отличии от "конеко", "нэко" предстояла жизнь около поверхности Земли — летать они были не предназначены. Однако, "если очень надо", механизмы М-левитации позволяли "немножко нарушить" предназначение и относительно комфортно совершить баллистический полет, включая суборбитальные прыжки, в ходе которых "конеко", сброшенные на апогее орбиты, самостоятельно добирали первую или даже вторую космическую скорость. Свалится с неба в буквальном смысле на головы противникам, угрожающих интересам "Особой зоны" — что может быть лучше? Проблема в том, что трехсотметровый корабль, довольно маневренный над водой и в воде, летал буквально как утюг, который его "сглаженно-призматический" корпус при участии доли воображения и напоминал. С реактивным термоядерным двигателем, да, но все равно. Собственно, с самим прыжком проблем обычно не было — проблемы были с "приземлением". Возможная точка посадки или перехода в режим экранопланирования становилась ясна буквально в последнюю минуту — и именно в это момент корабль тормозил и был наиболее уязвим к атаке. Капитану такого судна требовались стальные нервы и дана была гигантская ответственность — не удивительно, что "Неко-4" получила в распоряжение Юно Амакава, "бешеная Юно", "безумная Юно", дочь Куэс Амакава, прославившаяся своими "импульсивными" поступками. То есть поступки выглядели, как импульсивные, но они были детально продуманы — просто капитан тратила секунды там, где другие не могут решить и часами. Стоит ли удивляться, что за сорок секунд радиоконтакта с ЦУ-1 внезапно обретшей способность к связи "Лаборатории Пространства — 3", когда за эти жалкие две трети минуты ситуация на приближающейся горной долине поменялась ТРИЖДЫ она не только смогла принять единственно верное решение, но выполнить его безупречно, на полную использовав возможности своего корабля. Итак, в ореоле пламени тормозных двигателей Кемерова экраноплан "Куроко" Неко с почти нулевой вертикальной скоростью вошел в сферу портала перехода между М и Н-инвариантами, одновременно срывая перемещение "третьей стороны", скушав как энергию с обмоток "кольца" у Лаб-три, так и из гиперсистемы противника…
Интерлюдия 10
[Александра Синицина]
"Если для того, чтобы совершить прыжок с парашютом, тебе надо переступать через себя — тебе нечего делать в десанте. Но, если при взгляде в двухкилометровый провал за открытым люком у тебя ничего не ёкает — лучше такой пусть признается сразу: самоубийцы мне на @#$ не сдались, пусть идут в @#$%^ и там портят статистику!" — Эту старую как мир истину — ничего не боятся только ненормальные — полкан не уставал повторять перед каждым прыжком. Возможно, командир был просто слегка суеверен и просто произносил "удачливую" фразу раз за разом — воздушный десантник это не та профессия, где можно не вовремя расслабляться. Устал, не перепроверил все перед вылетом, не дотянул ремень, не… да много чего "не" отделяет "я еще живой" от стопроцентного покойника со сбитым куполом над головой. Страх в разумных пределах — это та универсальная пилюля, что позволяет обострить чувства, может быть в последний момент заметить или почувствовать то, что спасет жизнь тебе или не только тебе. И еще… никто не даст 100% гарантии, что не произойдет еще что-то, полностью не зависящее от тебя. Увы. Однажды купол может не раскрыться — и все. Но ни в одном, самом страшном сне, ни разу Александра не видела, не думала и не гадала что будет когда-нибудь прыгать без парашюта!!! Хотя… как сказать.
Все происходило слишком быстро — вот она диктует очередность целей: сначала жирные "гусеницы", потом скопления пауканов, потом… потом Жаров заорал "контакт" и что-то про энергетический всплеск, без паузы перешел на японский, безумной скороговоркой выплевывая слова — а чуть менее ста метров вниз и километра — вперед начали появляться новые "танки" и… летающие "клопы" прыгнули практически в упор — большая часть в стороны и ниже, но несколько штук явно влипали в башню в районе двадцатого этажа. Среагировать Синицина не успела — она еще только открывала рот для крика и вытаскивала на уровень груди совершенно бесполезный автомат, как две турели из-под потолка открыли огонь прямо через стекла. Плазменные "лучи" ударили еще откуда-то сверху — и один выплюнула нижним стволом винтовка Элеоноры Зальцман, неведом когда успевшей убраться с лестничной клетке. Летящие на таран платформы беззвучно лопнули огненными осколками — скорее всего, не беззвучно, но на удивление стекло пропустило плазму без особого вреда для себя, слегка "поплыв" поверхностью… которая тут же осыпалась осколками от попадания снаряда из задницы "гусеницы" этажом ниже. И, похоже, снаряд был как минимум не один — но по неведомой причине перекрытия выдержали. Второй залп тяжелые платформы октов нанести не успели. Здание солидно вздрогнуло — но, на удивление, никакой ударной волны не было: просто упавшие с неба многометровые "капли" огня во мгновение ока растеклись по всей площади, ограниченной кольцевым куполом "силового поля", что каким-то образом включил Александр. Речь которого уже опять можно было разобрать:
— … ребило энерговоды, но удаленный контроль есть, блокируй два и восемь-девять и все с резерва на резонансную. Куроку, входить в эффект на отметке "тридцать" с зависанием в двадцать пять плюс-минус. Синица, ты со мной на озеро? — Мужчина с помощью Зальцман уже одел очки девушки и в этот момент ученый и практикантка обменивались оружием.
— А? Д-да!
— Держись.
— Чт… О-А-а?!
Жаров не стал накидывать ремень плазменной винтовки на плечо — наоборот, перехватил оружие за цевье, подшагивая и, внезапно, обнял Александру свободной рукой. В следующее мгновение в слепящей вспышке золотого света их как из катапульты выкинуло прямо через выбитое панорамное окно.