Хроники
Шрифт:
Благодаря сообщениям двух герольдов, обе армии знали о положении друг друга. Посему, они заняли такие позиции, которые заставили бы их побыстрее встретиться. Когда капталь услышал от Сокола о той численности, которой располагали французы, он немедленно отправил гонцов к капитанам, которые находились в городе Эврё, с приказами прислать ему на помощь столько рекрутов и молодых храбрецов, скольких они смогут собрать. Они должны были встретить его в Кошереля (Cocherel) 15, так как он полагал, что должен будет найти французов в его окрестностях, и он решил сразиться с ними где бы их не повстречал. Когда гонцы прибыли в Эврё, мессир Мишель д`Оржери объявил во всеуслышанье и строго приказал, чтобы все, кто имели коней, присоединились бы к капталю. После этого из этого города немедленно выступило 120 молодых воинов.
В среду, около 2 часов дня, капталь де Буш встал на горе и разбил лагерь своей армии. Французы, которые желали с ним встретиться, двигались прямо вперед, пока не подошли к реке под названием
Наваррцы, сопровождаемые Соколом, двигались прямо по той дороге, по которой пришли, и к 4-м часам утра обнаружили, что находятся на равнине Кошереля, и имеют перед собой французов, которые уже выстроили свое войско в боевой порядок. Там развевалось огромное множество знамен и вымпелов, и казалось, что их лишь вполовину меньше, чем самих воинов. Наваррцы сразу остановились на опушке небольшого леса. Капитаны собрались вместе и начали выстраивать своих людей в боевой порядок.
Прежде всего, они составили 3 добрых и крупных пеших полка, отослав свой обоз со слугами в лес. Сэр Джон Джоел командовал первым отрядом из англичан, который состоял из латников и лучников. У капталя де Буша был второй, в которой всего было около 4 сотен воинов. С капталем находились мессир Солькс Наваррский, юный рыцарь, у которого было свое знамя, мессир Гильом де Гравилль и сеньор Пьер де Саксвилль. В третьем отряде было 3 рыцаря - сеньор Баск де Марней 17, сеньор Бертран де Франк и сеньор Созлоппен (Sauseloppins), и в нем было около 400 латников.
Образовав 3 полка, они двинулись вперед, на небольшом расстоянии один от другого, и поднялись на находившуюся справа гору, между ними и лесом, и расположились на ее склоне лицом к врагу. По приказу капталя они поставили свое знамя в центре большого колючего кустарника. Он приказал 60 воинам оставаться здесь, чтобы охранять и защищать его. Они поставили его таким образом, чтобы этот штандарт служил им местом сбора, если, по случайностям войны, они будут рассеяны или разделены, и он строго приказал, чтобы никто, ни под каким предлогом, не спускался бы с горы, но раз их враги желают сражаться, то они должны будут сами подойти сюда, чтобы их достать.
Глава 222.
Битва при Кошереле, в Нормандии, между французами под командованием мессира Бертрана дю Геклена и наваррцами под командованием капталя де Буша. Капталь попадает в плен, и победа остается за французами.
Так выстроились и организовались англичане и наваррцы, которые оставались, как я сказал, на горе. Французы, тем временем, выстроились также тремя отрядами и с арьергардом.
Мессир Бертран дю Геклен командовал первым отрядом, который состоял из всех его бретонцев, и они стояли фронтом против отряда капталя. Второй отряд был у графа Осеррского. С ним, в качестве его советников, находились виконт де Бомон и сеньор Бодуэн д`Энкен, великий магистр арбалетчиков. В этом отряде из французов, пикардийцев и нормандцев находились также мессир Одоар де Ренти, мессир Энгерран де Эден и мессир Луи де Авенкерк (de Havenquerque), вместе с несколькими другими добрыми рыцарями и оруженосцами. Третий отряд состоял из бургундцев под командованием Архипресвитера. С ним были сеньор де Шатлон, сеньор де Боже, сеньор Жан де Вьенн, сеньор Ги де Фелэй (de Felay), сеньор Юг де Вьенн и многие другие. Этот отряд находился против Баска де Марнея и его полка. Другой отряд, который служил арьергардом, всецело состоял из гасконцев, и ими командовали сеньор Эдмон де Поммьер, сеньор Сулдиш де ла Тран, сеньор Пердикка д`Альбре (Perdiccas d'Albret) и сеньор Птитон де Куртон.
У этих капитанов состоялось большой совещание. Они изучили построение капталя и видели то, что его знамя установлено в кустарнике, с частью людей для охраны, так как оно было предназначено служить штандартом. Потому они сказали: «Когда начнется бой, то совершенно необходимо, чтобы мы отправились прямо к этому знамени капталя, и чтобы мы сделали все, от нас зависящее, чтобы им овладеть, поскольку, если мы добьемся успеха, то наши враги будут настолько приведены в замешательство, что подвергнуться большой опасности быть побежденными». Эти гасконцы также разработали и другой план, который сослужил им великую службу, и стал причиной того, что они одержали победу. Как только французы выстроили свои ряды, главные гасконские командиры удалились и долгое время совещались о том, как им лучше всего действовать, ведь они видели, что их враги, при своей позиции, значительно их превосходят. Один из них внес предложение, которое было внимательно выслушано: «Монсеньоры, мы хорошо знаем, что капталь является таким отважным рыцарем, которого едва ли еще найдешь на свете, и пока он будут способен держаться при своих людях и сражаться, он будут слишком силен для нас. Потому, я думаю, что если мы прикажет тридцати
Гасконские рыцари сразу же приняли этот план, говоря, что он хорошо задуман и должен удастся. Они выбрали из своего отряда тридцать самых предприимчивых воинов и посадили их на самых сильных и самых резвых коней из тех, которые у них были. Затем они выступили на поле боя, хорошо проинструктированные о том, что им надлежит делать. Армия оставалась на том же месте, спешенная и выстроенная в боевой порядок.
Когда французы выстроили свои войска, и каждый знал, что ему следует делать, командиры устроили совещание и долго обсуждали, какой боевой клич им следует употребить, и чье знамя или вымпел им следует сделать местом сбора. После долгого времени они решили кричать «Нотр-Дам Осерр!» и сделать своим командующим в этот день графа Осеррского. Но граф никоим образом этого не принял и, извинившись, сказал: «Монсеньоры, я очень много вам благодарен за то хорошее мнение, что вы обо мне имеете, и за ту честь, что вы мне оказываете, но в данный момент я не могу принять на себя такое бремя, так как слишком юн, чтобы приниматься за столь почетное задание. Это первое правильное сражение, в котором я участвую. По этой причине я молю вас сделать иной выбор. У нас здесь есть много очень способных и предприимчивых рыцарей, таких как монсеньор Бертран дю Геклен, монсеньор Архипресвитер, монсеньор великий магистр арбалетчиков, монсеньор Луи де Шатлон, монсеньор Эдмон де Поммьер и мессир Одоар де Ренти, которые были во многих суровых сражениях и лучше меня знают, что надлежит делать в соответствующих делах. Посему я должен просить вас уволить меня от принятия такой чести».
Посмотрев друг на друга, командиры сказали: «Граф Осеррский, вы среди нас - самый высокий по рождению и обладаете самым большим состоянием и самыми обширными владениями. Потому вы имеете право быть нашим вождем». «Определенно, монсеньоры,- ответил граф Осеррский, - то, что вы говорите, мне очень приятно, но сегодня я стою в одном ряду с вами - моими товарищами, и останусь ли я жив, или умру, в этом бою я буду подвергаться опасности наравне с вами. Но что до командования, то я решил не принимать его». Они опять посмотрели друг на друга, кого бы определить своим командиром. Все единодушно решили про мессира Бертрана дю Геклена, и рассудили, что это лучший рыцарь во всем войске, который участвовал в великом множестве сражений и который лучше всех знает военное дело. Посему было решено, что они будут кричать «Нотр-Дам Геклен!» и что весь распорядок этого дня будет таким, как о том распорядиться мессир Бертран. Потому, когда все было решено, каждый сеньор вернулся к своему знамени или вымпелу. Они обнаружили, что их враги все еще находятся на холме и не покидают своей сильной позиции (не имея на это желания или не думая этого делать), что было очень неприятно французам, которые видели, что, находясь на том месте, они имеют большое преимущество, и что солнце начало подниматься высоко, что было им еще более неприятно, так как время года было очень жаркое. Эта задержка больше всего страшила умных и опытных рыцарей, так как все они были еще натощак, и не прихватили с собой ни вина, ни никакой существенной еды, кроме нескольких сеньоров, у которых были маленькие фляжки с вином, но которые вскоре опустели. И никто не позаботился и не подумал об этом утром, так как все полагали, что дело начнется сразу по их прибытии на поле боя. Но, как оказалось, это было не так. Англичане и наваррцы хитростью ввели их в это заблуждение, и был уже поздний час, а они все не вступали в бой.
Когда французские сеньоры поняли свое положение, то собрались на совет, чтобы выяснить, как им лучше поступить, и стоит ли им двинуться в атаку или нет. На этом совете все были разного мнения. Некоторые хотели сражаться, невзирая на последствия, поскольку, как они говорили, для них будет позором искать для этого какие-нибудь препятствия. Но другие, более мудрые, сказали, что если они начнут битву, то из-за столь невыгодной для них позиции, они окажутся в величайшей опасности и определенно, из пяти человек они потеряют трех. Короче, со своей теперешней позиции, они сражаться не согласились.
В течение этого времени, наваррцы очень хорошо видели и их и то, как они выстроены. Они говорили один другому: «Посмотрите на них - они очень скоро пойдут на нас, ведь у них есть доброе желание так поступить». Среди них было несколько рыцарей и оруженосцев из Нормандии, взятые в плен англичанами и наваррцами, которые позволили им, под честное слово, что они не поднимут оружия за французов, свободно ходить или разъезжать верхом, где им вздумается. Те выехали к французскому войску и в разговоре сказали французским сеньорам: «Монсеньоры, подумайте вот о чем: если этот день пройдет без боя, то ваши враги на утро получат большое подкрепление. Они говорили между собой, что на пути к ним находится сеньор Луи Наваррский, у которого, по меньшей мере, 400 копий».