Хронокорректоры
Шрифт:
– С этим ублюдком сами справимся, – брезгливо произнес адмирал. – Еще пару залпов – и конец ему. Передайте на «Златоуст» и «Пантелеймон», чтобы стреляли по «Гебену».
На седьмой минуте боя снаряд «Османа» все-таки угодил в заднюю надстройку «Евстафия», разнес в щепы шлюпку, вызвал пожар в матросском кубрике, убил четверых моряков и вывел из строя зенитную пушку. Старший артиллерист броненосца доложил, что громадный турок английского происхождения получил не менее шести снарядов большого и полтора десятка среднего калибра, в носовой части «Султан Осман» имеет обширную пробоину чуть
Похоже было, что головной ретвизан превратился в безответную мишень. Направив бинокль на «Гебена», Рома с удовлетворением увидел яркую вспышку взрыва в средней части линейного крейсера. Море вокруг немецкого корабля кипело от непрерывно падающих снарядов. Пять башен «Гебена» ритмично, с интервалами в 40–50 секунд, выбрасывали языки пламени, отправляя снаряды в броненосцы, шедшие в кильватер «Евстафию». Падения вражеских снарядов Рома не видел – обзор заслоняли трубы и надстройки флагманского корабля.
Обстановку прояснило донесение с кормового мостика:
– Два попадания в «Иоанна Златоуста», есть повреждения и потери. «Гебен» получил от пяти до восьми попаданий главным калибром и вдвое больше – средним.
– Продолжать расстрел «Османа», – приказал Эбергард. – Увеличить ход до семнадцати узлов.
Распоряжение запоздало. Неприятельские корабли, двигаясь на два-три узла быстрее русской колонны, неуклонно обгоняли эскадру. Хотя дистанция сократилась до 38 кабельтовых, «Осман» оказался впереди «Евстафия» и вскоре должен был очутиться в мертвой зоне для кормовой башни черноморского флагмана. Теперь все снаряды русских пушек попадали в кормовую часть турецкого ретвизана. Комендоры «Евстафия» пристрелялись, и попадания становились все чаще. Гога шепнул Роману:
– Хорошо бы очередной снаряд угодил ему по винтам. Если потеряет ход, можно будет потопить или даже взять на буксир.
– Меньше читай фантастику про попаданцев, – насмешливо фыркнул Рома.
Радужным мечтам не суждено было сбыться, хотя в корме «Султана Османа» не прекращался пожар, упала задняя труба и даже – на сей счет уверенности не было – взорвалась одна из башен. Неожиданно прекратив огонь, «Гебен» вильнул вправо и, резко увеличив скорость, исчез в тумане. Турки не сразу поняли, что брошены союзниками, но, получив еще пяток снарядов, тоже пустились наутек. Обратившись в бегство, «Султан Осман» развил скорость не менее 19 узлов, то есть ни один русский броненосец не способен был его догнать.
Эбергард и остальные офицеры в рубке решили, что противник выполняет хитрый маневр, намереваясь повторить нападение на эскадру. Следующие пять минут эскадра продолжала держаться прежнего курса, двигаясь перпендикулярно бежавшему врагу. Роман и Гога сорвали голоса, убеждая командующего бросить в погоню миноносцы и хотя бы проследить за неприятелем, а при благоприятном стечении обстоятельств даже торпедировать поврежденные корабли германо-турецкого флота.
– Господа, невозможно, чтобы немцы бежали после жалких семнадцати минут перестрелки, – увещевал их адмирал. – Они сейчас вернутся.
Он все-таки приказал изменить
К этому времени стало известно, что «Златоуст» сильно поврежден, часть машин пришлось остановить. Махнув рукой, Эбергард приказал ложиться на обратный курс. Около двух часов дня ветер разогнал туман, и стал виден маяк на мысе Сарыч – самой южной точке Крыма. Короткое морское сражение так и будет названо историками – бой у мыса Сарыч.
– Ладно, не расстраивайся, – утешая не только друга, но и самого себя, сказал Георгий. – В конце концов, не так уж плохо получилось.
– Неплохо, но могло быть лучше, – грустно проворчал Рома. – Не терпится мне почитать книжки про это сражение.
Гога заверил его: дескать, скоро почитаем. Осмотревшись, он удостоверился, что никто посторонний не слышит их, и добавил:
– Я все время вспоминаю разговор о втором звездолете и Вестере-Заходовском. И нам, и потомкам кажутся странными действия конкурентов. Но что, если та экспедиция тоже выбрала исполнителя из близкого к нам времени?
– Почти наверняка так и было. Ну и что?
– А то, что Заходовский, как и мы, пытается изменить прошлое на базе собственных взглядов об исторической справедливости.
Подумав над его словами, Рома согласился:
– Насколько я представляю психику польских нацистов, он должен люто ненавидеть нашу страну. Будет гадить нам изо всех сил.
Вестовой позвал их на банкет, устроенный в кают-компании по случаю первой морской победы в этой войне. Интересный разговор пришлось отложить, хотя главное решение было принято раньше: Заходовского следовало убить при ближайшей возможности.
Глава 24
Невозможная встреча
Теперь уже всем, в каком бы веке они ни родились, было понятно, что хронокорректоры должны вернуться в ноябрь 1917 года и вновь попытаться отменить Гражданскую войну. На сей раз им предстояло действовать в изученной обстановке и разговаривать с теми же людьми, заранее представляя ответные реакции собеседников.
Задача казалась проще, чем при подготовке первого внедрения, к тому же хронокорректоры привыкли к прошлому, так что нервы почти не шалили. Однако исполнители продолжали шлифовать детали, чтобы явиться в эпоху революции без проколов. Отсрочки казались досадными, но Роман и Георгий не желали допускать ошибок.
Заглянув в доходный дом на Большой Бронной осенью 1898 года, они забрали мундиры из прачечной. Им предстояло путешествие на четверть века вперед, но хронокорректоры не собирались расходовать ресурс мультифункционалов. Поэтому в 1925 год они отправились на звездолете.
– Зря вы не доверяете моим устройствам, – обиделся Бартольд. – Я смог усовершенствовать малый хронодвижок. Теперь вам гарантированы перемещения во времени на шестьдесят лет, а то и чуть больше.
– Не будем рисковать, – уклончиво сказал Гога. – Мы безусловно доверяем тебе и твоим девайсам, но ресурс надо экономить на случай каких-нибудь неожиданностей.