Хронос. Ледяной поход
Шрифт:
Повернули назад. Стало чуть легче. Теперь ветер бьёт в спину.
— Что за крендель? — чуть обернувшись, спрашивает Тоха идущего сзади поручика.
— Лейб-уланского полка полковник Гершельман. Собственной персоной, — угрюмо отвечает тот.
Люди устали. Останавливаются, кучкуются, кого-то оттирают, кого-то еле-еле ведут под руки. Но все явно торопятся обратно в село.
— Господа! — кричит кто-то, показывая назад. — Капитан в поле остался!
— Ничего, из села подводу пришлём! — кричат в ответ.
Двое
Сквозь тёмную и холодную пелену ночной метели проступают огоньки.
«Чалтырь, — облегчённо вздыхает Тоха. — Дошли».
Симановский приказывает проверить людей. Троих не хватает.
В поле на поиски отправляют подводу и двух офицеров.
Отряд представляет собой жалкое зрелище. Голодные, злые. Многие обвязаны бинтами, тряпками, шарфами. «Немцы под Сталинградом», — промелькнула невесёлая мысль.
Из ста двух человек шестьдесят обморожены. Самых тяжёлых отправляют в Хопры, оттуда в Ростов.
— Держите, граф, благодарю.
Тоха обернулся. Прапорщик-студент протягивает варежки. Попаданец рассмотрел парня. Совсем мальчишка. На вид лет девятнадцать. Тёмно-русые волосы, тёмно-серые глаза. Ростом чуть выше программера.
— Согрелись? — спросил Тоха, забирая подарок Анфисы.
— Немного, — кивает студент.
— И чего вы в Добрармию подались? — ни с того ни с сего поинтересовался Тоха.
— Домой хочу вернуться, — серьёзно ответил парень.
Программер внимательно посмотрел на молодого добровольца. В голове пронеслись мысли: «Да нет. Не может быть! Паранойя какая-то! Два попаданца в одном месте, это уже перебор. Самый обычный парень».
— А вы зачем пошли? — задал встречный вопрос прапорщик.
— Не поверишь, — ухмыльнулся Тоха, — и я за тем же. Домой хочу вернуться.
Вошли в хату. Спать опять пришлось на полу. Да и хрен с ним. Главное — в тепле. Тоха моментом провалился в сон.
Очнулся от того, что кто-то трясёт за плечо.
— Воронцов, Воронцов, просыпайтесь!
Голос тихий. Глаза открывать не хочется. Абсолютно.
— Воронцов, просыпайтесь.
Тоха с трудом разлепил веки и сел. В полумраке комнаты над ним склонилась фигура с винтовкой в руках.
— Что? — задал тупой вопрос Тоха.
— Ваша очередь в караул.
Программер вздохнул. Точно, вчера Исамов распределил караулы. Тохе выпало стоять с шести до восьми утра. Какой лом выходить из тёплой хаты на холод!
Метель кончилась. Мороз, по ощущениям, градусов десять. На чистом небе блестят звёзды. С ним в пару попал студент.
Познакомились. Студента зовут Кирилл Маркин. Родом из Таганрога. Там у него осталась мать с тремя младшими сёстрами и двумя братьями. Отец погиб в начале войны, осенью четырнадцатого. Студент достал из кармана пару печенек и поделился с Тохой. Пресные, безвкусные,
За разговором время проходит быстро. На востоке медленно поднимается солнце.
— Антон, смотри, что это? — Кирилл показал рукой на тёмную западную сторону.
По снежной целине двигается тёмное пятно. Чуть левее пятно поменьше, но более быстрое.
— Не скажу точно, но… блин! Слева конница! Справа пехтура! Поднимай всех! Тревога!
Студент быстро метнулся в хату. Тоха — в следующую, где спит Симановский. Около двери — часовой.
— Тревога! Буди полковника! Большевики! — попаданец показал на тёмные пятна.
Часовой бросился в хату. Изнутри донёсся его крик:
— Господин полковник, тревога, большевики! Разъезды уже в село въезжают, а дальше — цепи!
Добровольцы быстро выскочили из хат. На противоположной окраине села показались крошечные фигурки на конях. На освещённой линии горизонта — густые цепи.
— Отряд, в одну шеренгу становись! — кричит полковник. — Залп по свистку!
Отряд быстро вытягивается серой лентой. Лица напряжены, слегка бледные. Все молчат. Рядом с Тохой, справа, оказался Кирилл. Слева — Зарецкий.
— Товсь!
Клацнули затворы, вскинулись винтовки, солнышко блеснуло на штыках. Шеренга ощетинилась.
— Внимание!
Шеренга застывает.
Свисток.
Залп.
Фигурки кавалеристов заметались. Кто-то падает на землю.
Свисток.
Залп.
Фигурки сбились в кучу.
Свисток.
Залп.
Фигурки повернулись, вскачь понеслись к цепям.
В воздухе раздаётся шуршание. Тоха уже узнаёт этот мерзкий звук. Так шуршит юбка шрапнели. За спиной трижды рвануло.
— Перелёт, — шепчет Зарецкий.
— Занять оборону! — командует Симановский.
Шеренга рассыпается. Люди падают в глубокий снег. Щёлкают затворы винтовок. Тоха занял позицию, утрамбовав снег. Стрелять можно с колена. Густые цепи красных медленно надвигаются. Им тоже хреново топать по глубокому снегу.
Раздался свист. Тоха падает в снег. Взрывы. Слава Богу, за спиной.
Оглядывается. Дом, где он ночевал, горит.
На взмыленной лошади подскакал ординарец и передал приказ — отойти к Хопрам.
Начали отступление. Обогнули дома и по белому, топкому, сверкающему миллионами блёсток снегу, растянулись черными пятнами две цепи.
Тоха, хрипя, выдирает ноги из глубокого снега. Даже вспотел. Глянул назад. Там, застилая горизонт, густыми, чёрными полосами движется враг. Справа от пехотных цепей неровно колышется тёмное пятно. Кавалерия.
В тылу большевиков несколько раз глухо бумкнуло. Потом ещё. Свист летящих снарядов. Цепь рухнула в снег. Восемь разрывов взметнули в небо комья мёрзлой земли, оставляя на снегу чёрные пятна. Слава Богу, перелёт.