Хронум Книга II
Шрифт:
Плевако непроизвольно подался чуть вперед, но Ахматов снова обошел тему Колесникова стороной. Само упоминание барона в этой истории никак не вязалось с тем, что успел откопать Плевако.
— Лев, я еще раз хочу напомнить вам, что существует адвокатская тайна и лично мои принципы. Уверяю, в этих стенах вы можете рассказывать все. Прослушивающих устройств в камере тоже нет… не должно быть, — попытался подтолкнуть он Ахматова к подробностям о Колесникове, но Лев был непреклонен.
— В тот же год умерла и матушка. Нам достались поля под Ростовом, несколько стареньких комбайнов и
— Родители умерли своей смертью?
— Отца убили, матушка начала сдавать. Убийцу мы потом нашли с братом.
— Что с ним стало?
— Пропал без вести.
Разговор постепенно сводился на нет. Вначале словоохотливый Ахматов все глубже зарывался в себя. Было видно, что эта часть его жизни была для него болезненной. Нужно было свернуть тему, что Плевако и сделал, будучи отличным психологом.
— Расскажите, как строилась ваша бизнес империя?
— После тех событий, мы взяли небольшой перерыв. Жили с Олегом в доме родителей. А когда Олег начал продавать свои награды, чтобы купить бутылку местной сивухи, я сказал себе: «Хватит!». В тот же год удалось взять в лизинг трактора и другую технику. Разобрались с конкурентами, присвоили себе их земли. Дела пошли в гору. Помните, в пятнадцатом году была сильная засуха?
— Вроде что-то припоминаю такое.
— Цены на зерно выросли вдвое, и мы нехило так обогатились. Потом был еще один урожайный год и еще. Олег даже успел жениться, обзавестись детьми, развестись, снова жениться и снова развестись.
— Что было дальше? Почему вы переехали из глубинки сразу в столицу?
Ахматов улыбнулся. Оторвался от пола, встал на четвереньки и медленно побрел к столу. Не поднимаясь с колен, забрал со стола раскрытую пачку сигарет, долго и упорно чиркал сдохшей зажигалкой, а когда у него получилось, густо затянулся табачным дымом.
— Чертов наркотик! — критически покрутил дымящуюся сигарету в руках, осматривая ее все еще заплывшим глазом.
Изменения в его внешнем виде были на лицо. Синюшность сменила окрас на ядовито-зеленый, опухоль спала, нос принял нормальную форму и уже не кровоточил. Но все равно выглядел он весьма потрепанным. Усевшись за стол, Лев отпил воды и продолжил:
— Приехала Катя.
— Екатерина Залевская?
— Она самая. К тому времени Катя вернулась из Туманного Альбиона, устроилась на работу счетоводом к какому-то аристократу, а когда он странным образом скончался, вернулась ко мне, — Ахматов оговорился и поспешил пояснить, — Приехала в Смородину, к своим старикам.
Плевако сделал себе наметку на будущее: узнать о Залевской поподробнее. Вокруг этой особы также крутился ореол таинственности. А ее биография, даже из слов Ахматова, выглядела неправдоподобной. Для чего ей нужно было возвращаться в глухую деревню? Не могла найти в Питере другую работу? Или, все же, Ахматов не оговорился, и она приехала именно к нему? Ответ последовал незамедлительно:
— Катя предложила поехать с ней в столицу, зарегистрироваться на биржевой площадке и торговать своим зерном, минуя перекупщиков. Я взял с собой Олега, Дениса…
— Дениса? Вы говорите про Колесникова?
— Нет, вам послышалось!
Позже мной заинтересовался один ублюдок виконт, посчитавший меня легкой добычей. С ним у меня произошла небольшая война, в результате которой я вышел победителем.
— Официальная война?
— Нет, конечно! — изумился Ахматов, — Какая война может быть между аристократом и простолюдином? Так, постреляли, повзрывали, виконт пошел на мировую и отдал мне сеть публичных домов.
— Вот так просто? Взял и отдал?
Ахматов испытывающе уставился на Плевако, пожевывая разбухшие губы.
— Могу показать договор дарения, если вы не верите.
— Верю. Но все же распорядитесь подготовить для меня этот документ. Может пригодиться.
— Хорошо. Рассказывать, как я заполучил табачную фабрику, автозавод в Тольятти, морские порты в Кенигсберге и Новороссийске и остальные производства?
— Я так полагаю, потому же принципу, что и дома терпимости?
— Хм, забавное название. Да, примерно по такому же принципу.
— Странно, что мы не встретились с вами раньше в этом месте.
— Очень. Но ведь у меня были свои покровители.
— А что с ними сейчас? Почему не помогли в нынешней ситуации? Впрочем, можете не отвечать. После того, что вы учудили в пригороде столицы, никакие связи не могли бы вам помочь.
— Вы считаете меня виновным?
— В недавних событиях? Определенно — нет. В остальном… — Плевако потер переносицу под очками, обдумывая следующую фразу, — Это не имеет значение, что я считаю. Если я взялся за ваше дело, значит доведу его до конца.
Ахматов вновь закурил, встал из-за стола и, хромая, поковылял к выходу. Плевако даже дар речи потерял от такого поворота событий.
— Что это значит, Лев Константинович? Сеанс окончен?
— Разговор будет долгим. Я хочу есть, — развернувшись к Плевако вполоборота, уточнил у него, — Или вы против?
— Нет, нет, ваше право! — поднял он ладони в примиряющем жесте.
Доковыляв до железной двери, палач принялся с азартом барабанить по ней, вызывая двойственные чувства у Плевако. Да с такой силой долбил, что на двери начали появляться вмятины.
— Нача-а-альник, подавай ужин! Начальник! — взывал он к тем, кто стоял за дверью, но ответа не следовало. Он продолжал делать это минуты три, с каждым ударом вминая железо все глубже. И откуда только в нем такая силища? Следующий вопрос будет о его даре. Плевако наглядно демонстрировали силу одаренного, в одиночку устроившего кровавую бойню под Питером.
Со стороны это смотрелось и комично и пугающе одновременно. Аркадий Францевич никак не брал в толк причины такого поведения. Ахматов только отошел от травм, о чем адвокат непременно заявит куда нужно, а как стало ему полегче, снова начал дебоширить. Он либо бессмертный, либо… И тут его осенило.