Хрусталь
Шрифт:
– Переходим к демонстрации модели диспетчерской или операционки, называйте как вам удобно. – Макс обратил внимание на экран, висевший позади него, где появилась панорама диспетчерской. – Понимаю, вы сейчас в небольшом замешательстве, ведь перед вами огромное количество непонятных кнопок, индикаторов и прочего. Господа дизайнеры бы вскрылись, увидев такой интерфейс, но увы человечество до сих пор не придумало ничего лучше этого. Ровно, как и тот факт, что атомная электростанция является по сути огромным чайником, который предназначается не для заваривания чая, а для вращения турбин… Да, да, сто лет технологического прогресса, а мы всё ещё
Ника не отвечала очень долго, даже не смотрела в мастерфон. Меня это нервировало, я хотел вскочить прямо посреди инструктажа, взять её за грудки и, брызжа слюной, выкрикнуть: «Просто скажи «да» или «нет», стерва!». По понятным причинам я этого не делал. Юрец, сидящий слева, нагнулся в мою сторону.
– Хорошая чертовка, очень хороша… Взгляд странноватый, короткая причёска – не мой вариант, я люблю кудри, понимаешь? Локоны. Чтобы прям волнами стекали по плечам. Ах!
Я пропустил его восхищение мимо ушей. Всем и так ясно, что Ника хороша и прекрасна. Возможно, она привлекала бы меньше внимания, если бы одевалась чуть более консервативно. Нервничая и переживая, я поглядывал в мастерфон как чокнутый, буквально каждые десять секунд. Влад и на это обратил внимание.
– Брат, да не суетись ты, хочешь покурим в перерыве, тебе станет легче?
– Не станет.
– Ты просто не знаешь, что у меня за стафф.
Он произнёс это, демонстрируя мне свою пьяную улыбочку, которая почти не обнажала зубов, но зато растягивалась от уха до уха.
– Уж я то знаю… Нет, не надо. В таком состоянии мне точно станет хуже… Здесь только один способ решить проблему.
Влад пожал плечами.
– Если что, брат, ты знаешь…
Я кивнул и посмотрел в очередной раз на мастерфон, дергая ногой так, будто выбиваю сообщение на азбуке Морзе. Никаких сообщений. Чёрт её дери. И ведь не избавишься от чувств, ведь не засунешь их в карман, всё бурлит от одного только вида, да что за напасть!
– Активная стабильная фаза – двести восемьдесят градусов, давление семьдесят два бара. – Продолжал Макс.
– Секция контроля - это часть с мониторами о состоянии активной зоны, о состоянии контуров и сигнализация. Секция контроля управления и защиты…
Наконец Касьянова взяла мастерфон снова в руки, начала зевать и прикрыла рот рукой. Посмотрев на экран никаких дальнейших действий предпринимать не стала, а просто засунула гаджет обратно в карман.
СУКА!
Я начал истерически проверять, дошло ли сообщение, вдруг что-то не так с отправкой. Юрец косился на меня, но никак не комментировал моё поведение и похоже даже получал удовольствие от лекции Макса.
– Стравливать давление на 1-м, 2-м контуре, сброс активного вещества. Однако, если давление в контурах падает само собой, контур повреждён…
Всё доставлено. Она прочитала! Да что же за…
Я не выдержал, встал и вышел в туалет. Нужно было успокоиться.
Глава четвёртая
– Теплинин, идиот, это всего лишь девушка, просто ходячие сиськи, жопа, и хлопающие реснички. Возьми себя в руки, блядь!
Я ударил себя по щеке так, что через несколько мгновений появилось мощное покраснение. Затем начал ходить туда сюда по туалету и разговаривать сам с собой.
– Просто, мать твою, держи себя в руках, сука! Ну вот что не так с тобой? Каждая девка в твоей жизни пыталась тобою как-то вертеть и ни у одной никогда не получалось, а эта буквально узлы из
Я себя ударил уже по другой щеке, и на этот раз с кулака. Одна из кабинок открылась, из неё вышел мужик, который смотрел на меня, как на сумасшедшего.
– Что?
– Да ничего… Вы потише бы, там в коридоре всё слышно.
Я покосился на дверь и понял, что не закрыл её.
– А, да, точно, спасибо.
Вдвойне идиот. Мужчина покинул помещение, а я стоял и умывался раз за разом, пока более менее не пришёл в себя. Посмотрев в зеркало, успокоив бурление внутри, я решил вновь вернуться в зал, но как только переступил порог и увидел Нику, занявшую место Макса, всё снова понеслось по новой. Как будто и не выходил…
– Центральная Калибровочная Консоль – это операционная зона по исследований межматерья. После того, как Пётр Оленковский – один из отцов основателей НИП Возрождение-2, выдвинул гипотезу «о втором универсуме», Возрождение выделило грант на исследование структуры межматерья, которое завершилось семнадцать лет назад. Пётр Мерабович Оленковский со своей группой исследователей сумел математически смоделировать и доказать наличие второго универсума, а также межматерья, разделяющего первый и второй универсум. Межматерье – это временный термин, который ввёл сам Пётр Мерабович, на деле же мы имеем дело с таким явлением как «абсолютное ничто» …
Я смотрел на неё, как она говорила, как она потела из-за волнения, как смотрела вниз или вверх, но ни в коем случае не на зал, и мне это доставляло искреннее удовольствие. Вот её слабость. Публичные выступления. Волнение нарастало, но вместе с ним росла моя уверенность, я почему-то неистово захотел испортить ей выступление точно так же, как она мне испортила настроение и заставила себя чувствовать самым большим ничтожеством на свете. Но это нужно было сделать изящно. А чтобы сделать это изящно, надо было внимательно слушать, о чём она говорит…
– Научно-исследовательский полигон Возрождение-2, основная задача которого – это исследование межматерья, то есть «абсолютного ничто» …
Она повторяется. Однако, мой план не мог прийти в исполнение, так как у огромного количества присутствующих появилась масса вопросов и руки взмыли вверх.
– Простите, но все вопросы… Кхм… - Она запнулась, а я злорадствовал. – После инструктажа.
– Опять будем слушать час теории, а потом три минуты практических знаний?
Кто-то выкрикнул с места этот риторический вопрос, и в глубине души я ему аплодировал.
– Ещё раз повторяю, вопросы, пожалуйста, в конце…
Она закашлялась, а голос неестественно дрогнул. Я продолжал наблюдать. Пытался сконцентрироваться, но не получалось, в голове как будто рой пчёл, всё гудело и вибрировало. Она продолжала смотреть то вниз, то вбок, рассказывая заготовленный материал.
– Кхм… Здесь могла бы быть долгая вставка о том, что такое абсолютное ничто, как его интерпретировать, и является ли интерпретация этого ничто – способом сделать его чем-либо? – Она прокашлялась ещё раз и её голос снова дрогнул. Как будто Ника переживала из-за чего-то, но явно не из-за сцены. – Поэтому скажу просто и надеюсь понятно… Кхм. Если абсолютное ничто разделяет универсумы, то интерпретируя это ничто, мы выстраиваем канал между универсумами. Это и есть основное назначение «Сферы Оленковского» - основной «бурильной» машины между универсумами.