Хрустальная клетка
Шрифт:
Мне хотелось узнать о ней больше, но мне было как-то неловко расспрашивать её, ведь каждая жизнь человека слишком секретна, а эта секретность драгоценна.
– Ты, вероятно, плохо знаешь город, я могу показать тебе его, – сам не ожидая такого предложения со своей стороны, я по-прежнему требовательно всматривался в её синие глаза.
Она не ожидала подобного предложения, но охотно согласилась, легко качнув головой.
В том городе, где человек ищет покой, он раз и навсегда потеряет самого себя. Я ищу покой вечно, но потерять себя я не могу, защищаясь своей тактикой душевного выживания.
Впервые за долгие недели проливного ливня на улицах городка светило
Мы шли с Вейн по мостовой дорожке, проходя мимо сонных людей, играющих детей и сияющих на Солнечных лучах стеклянных витрин магазинов, за которыми позировали манекены в дорогих одеждах, красовалась свежая выпечка, жили своей жизнью разнообразные детские игрушки.
– А этот город красивый, когда не идёт дождь, – рассматривая каждый уголок городка, Вейн, как мне казалось, уже перестала меня бояться.
– Он прекрасен в любую погоду. Видишь тот магазин за углом?, – я указал на цветное здание с вывеской «Сезон», в котором всегда продавали чудесные вещи, например, зонты, шарфы и многое другое для разной погоды и времени года, – В нём уже очень давно работает одна женщина, которая всегда говорит, что каждый миг любого временного сезона заслуживает особенного очарования.
– Какой интересный человек! – Вейн снова широко улыбнулась, заметив, что ей машет та самая женщина, о которой я только что ей говорил, – Но у каждого человека есть определённый сезон, определённое настроение природы, которое всегда будет говорить о чём-то, что он хотел бы скрыть от остальных, иначе вспоминать об этом ему больно.
Я всю дорогу смотрел на неё, пытаясь понять, что в ней такого особенного. Наверное, она просто индивидуальна, раз не играет чужую роль.
Вейн рядом со мной казалась кукольного роста, ведь я был намного выше её и даже Сэм не мог меня опередить по росту. Как бы то ни было странно, но я чувствовал ответственность за неё, точно всё, что должно произойти с ней в жизни, во многом зависит от меня.
Сзади я почувствовал тяжёлый взгляд, который сверлил меня насквозь. Он был настолько тяжёлым, что я не мог не обернуться, желая узнать, кто это был, но позади меня была лишь пустота.
Глава 4.
Массивное разрушенное кирпичное здание томилось у холодного озера. Вокруг него не было ни души, кроме зарослей леса.
Посреди главного помещения, некогда будучи статным залом особняка, на троне из груды костей восседал некто, кого приближённые называли Келвином Малнайс или господином. Рядом с ним были его слуги, мерзкие твари с огненно-жёлтыми глазами, лишённые всякого чувства достоинства и ценности человеческой жизни, да и жизни вообще. Одежда на них была вся изорвана, как и на их господине. Здесь не было места жалости или радости, но была одна цель – охота на тех, кто нёс закон и правосудие.
Резкий звук раздался рядом со зданием: доносчик вернулся с информацией об открытии нового сезона охоты на высших по классу существ. Склонив перед господином колени, он начал целовать его ноги.
– Довольно! – господин пнул его по искажённой морде, лицом это назвать было нельзя, – Говори, с чем пришёл,
Существо, которое никогда бы не смогло стать человеком, заговорило скрипучим голосом, похожим на рёв дикого животного.
– Мой господин, единокровные…. Я уверен, их осталось больше, чем мы думали. Я чувствовал запах и в городе…. он был слабый, но я уверен, один из них совсем близко с нами.
– Что? – яростно воскликнул их господин, поднявшись со своего трона, – Этого не может быть. Неужели они смогли нас обмануть?! – тут он злостно окинул одного из приближённых, в глазах которого засуетился страх; господин лукаво улыбнулся, обнажив акульи зубы, – Наша бедная семья уже на протяжении стольких лет несчастна из-за этих двух жалких классов. Они убивают нас, лишают свободы, счастья, а мы ведь тоже хотим жить, правда, Каст?
Создание кивнуло ему в ответ.
– И если мне помнится, именно ты, Каст, был моей правой рукой в сфере нашей мести.
– Почему был? – боязливо отпрянул тот.
Его господин засмеялся.
– Да потому что ты сдох! – одним молниеносным ударом господин вырвал чёрное сердце из его груди. Приближённые рассыпались по сторонам, оставив господина один на один со своим безумием.
Чёрная кровь стекала по его руке отвратной субстанцией. Келвин Малнайс заливался безумным смехом, планируя в своём воспалённом мозгу новые преступления против власти, остановить которого могла лишь только смерть.
Мэтью был одним из тех несчастных детей, которых неоднократно похищали ничтожные существа, что питаются страхами и кровью тех, кто намного выше их по рангу, иначе говоря, по классовому распределению. Мэтью жил совершенно в другом времени, и это ужасно его пугало. Он не знал, зачем он здесь, что от него хотят, почему он всё жив и уже девяносто лет остаётся ребёнком. Он помнит своих родителей, помнит любимую собаку, с которой играл на поляне у дома, а ещё он помнит детей, жутких детей, которые бросали в него камни. Он был одинок, но у него была семья, которой он был нужен. Вернувшись как-то после прогулки, Мэтью раз и навсегда остался одиноким, потерял абсолютно всё, что делало его живым. Родители были растерзаны жуткой тварью, которая протянула ему когтистую лапу, прошипев, точно змея:
– Мэтью, теперь ты остался один, видишь? Они все мертвы. Идём со мной, и я спасу тебя, подарю новую жизнь, в которой ты будешь счастлив.
Мальчик был потерян раз и навсегда.
Вот и сейчас он одинок, печален и несчастен. Люди стали его центром зависти. Наблюдая за ними, он не может не сжимать ладони в кулаки. Почему они счастливы, а он не может быть таковым? Эти мысли проедают его насквозь. Его глаза не живы, они давно пылают огненно-жёлтым цветом, отражая всю его ненависть и боль к окружающему миру. Шрам от рваной раны на его руке по-прежнему напоминает о той части бессмертия, которую подарил ему господин. Он ненавидит его всем своим существом, лелеет мысли об его мучительной смерти, которую мечтает ему нанести когда-нибудь, но не сейчас, ведь Мэтью слишком слаб.
– Эй ты, мой сын, – за его спиной прозвучал этот ненавистный голос, – подойди! Чем ты опять занимаешься?
Мэтью сделал вид, что не слышит его, продолжая наблюдать за детьми, играющими у противоположной стороны озера.
– Ты меня не слышал, мой сын? Подойди же! – повторил Келвин уже более грубо, заставив Мэтью подчиниться, – Что с тобой, мой мальчик? Ты выглядишь ужасно слабо. Разве так должен выглядеть мой преемник?!
– Ты мне не отец… – сорвалось с губ мальчика, но ему не было страшно, он гордился собой.