Хрустальная ловушка
Шрифт:
— Ну, муж так муж. Я, собственно, пришел сделать укол.
— Делайте, — бросил Игорь Анатольевич.
Пока Артем Львович возился с уколом, Шмаринов хмуро наблюдал за ним.
— Ну все, подойду завтра утром, — сообщил врач.
— Выйдемте, доктор. — И, не дожидаясь ответа, Игорь Анатольевич увлек молодого наглеца за дверь.
— Сейчас он набьет ему морду, — констатировал Марк, неплохо разбирающийся в брачных играх самцов.
— Скажи ему, что не нужно этого делать, — тем не менее в голосе Инки
— Скажи сама.
В состоянии легкого стресса отец способен на все, а уж приструнить зарвавшегося молодчика — тем более. Чтобы не допустить кровавой развязки, Ольга последовала за отцом и Артемом Львовичем.
Но поначалу ее опасения не оправдались.
Мужчины довольно мирно беседовали, стоя у окна.
— Что скажете, доктор? Что-нибудь серьезное?
— Никаких переломов я не нахожу.
— Это точно?
— Возможны трещины, возможны смещения дисков в позвоночнике. Но это может показать только рентген. К сожалению, необходимым оборудованием я в настоящее время не располагаю. Я уже объяснял… вашим родственникам — почему. Нужно всестороннее полноценное обследование. Причем в стационаре.
— Почему она не может встать? Почему она ничего не чувствует?! — В голосе отца — всегда сдержанном — прозвучало скрытое отчаяние.
— Возможно, это посттравматический шок… В данных условиях я не могу ответить на ваш вопрос более конкретно.
— Как это понимать?
— Я же сказал… У меня нет необходимого оборудования…
— Так… — Отец сжал кулак и тотчас же разжал его. — Так какого же рожна ты здесь сидишь?
— Не нужно было с минимумом подготовки толочься на трассе повышенной сложности, — не сдержался врач. — И все было бы нормально.
— Не твое собачье дело, что нужно делать моей жене, а что нет. Значит, так: твою псевдомедицинскую богадельню прикроют, уж я об этом позабочусь. С тобой тоже разберутся, так что готовься. С сегодняшнего дня вершиной твоей карьеры будет ветеринарная станция. Это в лучшем случае.
— Только не надо мне угрожать, — поморщился Артем Львович.
— Я тебе не угрожаю, щенок!
Вот тут-то темперамент отца и проявился в полную силу.
Он ухватил врача за ворот и легко оторвал от пола. Пижонские «Nagelschuhe» врача заскребли носками хорошо начищенный паркет, а пижонские очки съехали на нос.
— Я тебе не угрожаю, — еще раз повторил отец, — но если ты еще раз позволишь себе отвлечься от профессиональных обязанностей… Если ты еще раз позволишь себе смотреть на мою жену таким сальным взглядом, я тебя раздавлю. Ты понял меня?
— Понял, — просипел не ожидавший такого натиска Артем Львович.
— Не слышу!
— Понял…
— Смотри.
Отец с сожалением отпустил врача и сразу же успокоился.
— Какие будут рекомендации, доктор? — спросил
— Что?
— Завтра утром мы улетаем. Но на сегодняшнюю ночь я хотел бы получить четкие инструкции.
— Никаких инструкций. Полный покой и обездвиженность.
— Да, вот еще… Ее можно перевозить? Это не повредит травме? Не ухудшит ее состояние?
— Думаю, что можно. Я поставил ей.., вашей жене.., обезболивающий укол. У меня еще есть снотворное. Очень хорошее.
«Наверняка немецкое», — подумала Ольга.
— Немецкое, — тотчас же подтвердил ее мысли Артем Львович. — На основе барбитурата натрия… Очень качественный сон.
— Несите.
— Да, конечно, — присмиревший доктор выглядел кротким, как овца.
— Не смею больше вас задерживать.
Шмаринов отделился от окна и направился к дочери.
— Пойдем, малыш, — сказал он Ольге, обнимая ее за плечи: никаких эмоций в литых пальцах. Ничего не поделаешь, взрослая дочь — такая же данность, как и смена времен года, не больше. Самым ужасным было то, что Ольге эти прикосновения показались неприятными. В них не было ничего — ни любви, ни нежности, ни заботы.
Если бы она оставалась маленькой!..
Уже около двери Ольга обернулась и бросила взгляд на доктора, по-прежнему стоявшего у окна: он рассматривал удаляющуюся спину отца с растерянностью и почтением. Теперь Ольга понимала, почему Инке при всех ее многочисленных ни к чему не обязывающих флиртах и в голову не приходит изменить отцу: он слишком мощная фигура, он настоящий мужик. У него невозможно выиграть. Даже уверенный в себе Марк — ее собственный муж — блекнет на этом фоне.
…Марк сидел в кресле и щелкал пультом: здесь, в горах, телевизор брал сразу несколько спутниковых каналов.
— Почему ты так долго? — спросила Инка капризным голосом.
— Маленькая консультация у врача, девочка, только и всего.
— Что он сказал?
— Что с тобой ничего страшного не произошло.
— Это правда?
— А разве я когда-нибудь врал тебе? — Он, снова сел рядом с ней. — Завтра вечером мы будем дома. Никаких лыж, я упраздняю снег и горы. Не хватало только, чтобы я потерял тебя из-за этого.
Опять воркование!
Ольга поморщилась.
— Мы пойдем, папа! — сказала наконец она.
— Да. — Он не выразил никаких эмоций по этому поводу. — Я позвоню вам в номер.
Он даже не поинтересовался их телефоном! Впрочем, если здраво рассуждать — номер телефона есть у Инки. Так что отец здесь совершенно ни при чем. Все дело в ней самой.
— У нас не номер, — в голосе Ольги послышалась обида, — мы живем в коттедже.
— Хорошо. Я позвоню вам в коттедж.
— Мы будем в баре, Игорь Анатольевич. Здесь рядом, так что если надумаете…
Шмаринов ничего не ответил.