Хрустальная сосна
Шрифт:
Ольга покачала головой, глядя куда-то в сторону. Я вздохнул, забыв даже о своей руке. Признания удивляли и делали ее неожиданно близкой…
– И не нужен мне Лавров твой. И я ему не нужна… - она усмехнулась так горько, что возле губ мелькнули две резкие складочки.
– Впрочем, мужу своему я тоже не нужна… Ну нет - нужна, конечно. Как красивая кукла, которой можно перед друзьями выпендриться или на какой-нибудь закрытый банкет привести. Вот, мол, глядите, какой я еще о-го-го… А так… Ни я ему не нужна, ни он мне в общем-то не нужен… Никто мне не нужен… Тем более, такой дешевый выпендрежник и неудачник, как твой Лавров.
Ольга
– Вот за тебя я бы с удовольствием замуж пошла. Если бы позвал - хоть прямо сейчас… Потому что ты мне нужен. И я, кажется, тоже могла бы быть небе нужна…Наверное…
– У меня жена есть, - ответил я, с трудом понимая сказанное ею.
– Ну да. Инна, кажется.
– Да, а откуда ты знаешь?…
– Ты меня только что так назвал. Когда я вернулась, а ты лежал с закрытыми глазами… Ладно, не смущайся, все нормально… Ты, наверное, очень ее любишь?
Я кивнул.
– А какая хоть она, опиши?
– Роста почти как ты, чуть пониже. Стройная. С длинными светлыми волосами, - скупо ответил я.
– Она тебя в городе встретит?
– Нет, - удивляясь себе, я сказал чистую правду.
– Она в экспедиции.
Вернется не скоро.
– Слушай…- пробормотала Ольга.
– А хочешь… Хочешь я сейчас с тобой уеду? В поликлинику тебя отведу, и куда там еще надо… А то ты ведь не дойдешь один…
– Прямо так, в купальнике?- через силу улыбнулся я, словно это было единственным и главным препятствием.
Мне - хотя и не думал ни о чем подобном - стоило невероятных усилий сразу не сказать "да" и перестать бояться одиночества…
– Доедем так, в городе что-нибудь найду переодеться…
– А машина? А вообще?
– Да хрен-то с ней, с этой машиной и с этим колхозом. Плевала я на все это желтой тряпочкой. Пусть хоть из НИИ уволят - мне все равно… Я молчал, потрясенный таким желанием быть со мной. Мне очень сильно хотелось согласиться. Словно раненная рука переменила собственное отношение к жизни. Уехать сейчас с Ольгой, привести ее домой, одеть в какие-нибудь Иннины тряпки… Она, кажется, всерьез хочет мне помочь и я ей не безразличен… Но она-то мне совершенно безразлична. Абсолютно - даже сейчас, когда я прижимаюсь к ней и она готова на все и сама предложила себя мне. Но может, это неважно? Может, главное, что ей нужен я - а потом что-то изменится и во мне? Сейчас это казалось почти реальным. Но… Но ведь рано или поздно вернется из экспедиции Инна, которой я тоже нужен… По крайней мере, я в это верил…
Я грустно и без слов глядел на нее.
– Ладно, - вздохнула Ольга.
– Иного я от тебя и не ожидала… Ты настоящий мужчина… Кремень, одно слово. Хотя… Она замолчала, не договорив.
– Спасибо тебе… за все, - тихо сказал я.
– А теперь, пожалуй, поезжай. Не то в самом деле хватятся. До электрички час с небольшим, я уж как-нибудь дождусь…
– Сейчас поеду, - невнятно проговорила она.
– Только еще немножко с тобой посижу…
И я вдруг почувствовал, как на мою горячую кожу упало что-то еще более горячее. Она плачет… - с изумлением понял я.
– Из-за меня… Или по мне… Скорее всего, по своей устроенной с виду, но безрадостной жизни…
Высвободив здоровую руку, я наконец осторожно коснулся ее волос.
Жесткие на вид, они оказались мягкими, почти шелковистыми.
Ольга вытерла глаза кулаками, продолжая молча смотреть на меня.
–
– Ты недавно спала у костра, в спальнике… немного раздетая… Я встал рано утром, и случайно увидел, что…
– А, понятно!
– Ольга рассмеялась сквозь не до конца ушедшие слезы.
– Тебе показалось, что меня кто-то разрисовал из хулиганских побуждений, да?
– Ага, - я чувствовал легкую неловкость от того, что вдруг затронул такую интимную тему, но сейчас все казалось возможным.
– Помадой или еще чем-то таким…
– Ты попался, - Ольга продолжала смеяться; настроение у нее менялось очень быстро - как, впрочем, и мое собственное состояние.
– И не ты первый…Никакая это не помада была! Это татуировка.
– Татуировка?!
– я изумился; в моем понимании само это слово означало нечто синее и непотребное, вроде якоря, змеи, или голой женщины, но никак уж не красные звезды вокруг сосков.
– На… таком месте?! Неуловимым и точным, истинно женским движением Ольга вскинула обе руки вверх - через меня перекатилась сладкая волна запаха ее подмышек - и купальник как-то сам собой соскользнул к ее подбородку, высвобождая груди. И они вспыхнули над моим лицом, маня белой и наверняка очень прохладной кожей.
– …На вот, взгляни поближе.
Совершенно спокойно, словно постороннюю вещь общего использования, она взяла свою грудь двумя руками и, наклонившись пониже, поднесла к моим глазам так близко, что я разглядел каждый волосок на ее шелковистой поверхности и каждый рубчик, отпечатанный краем лифчика точно по границе загара, и даже едва заметную сейчас сеть тонких сосудов под полупрозрачной кожей… И, конечно, эту самую татуировку. Я уже не испытал смущения и даже не удивился такому в повороту, столь глубок был случайно возникший между нами момент истины. То, что я принял за звезду, оказалось довольно сложным орнаментом из красных точек и черточек, образующих венчик какого-то экзотического цветка, затейливым кольцом охватившим ее бесцветный сосок. Тогда он был круглым, а сейчас вытянулся и сделался овальным.
– Нравится?
– улыбнулась Ольга.
– Здорово, - ответил я, желая сказать ей приятное; на самом деле узор, выколотый на живой, нежной женской груди, скорее шокировал, чем восхищал, я сразу представил себе, какую боль она испытывала, пока некий изощренный мастер вкалывал ей эти точки и черточки, и опять к горлу подкатила дурнота, а рука потянула куда-то вниз.
– Откуда это у тебя?
– Оттуда…- она вздохнула.
– Три года назад были в Таиланде.
– Где-где?! В Таиланде?!
– невольно переспросил я, вспомнив, как отец всю жизнь мечтал о так и не сбывшейся поездке хотя бы в Болгарию.
– Прямо в самом Таиланде?
– Ну да, - просто ответила Ольга.
– Муж пролез в какую-то Московскую делегацию, там были деятели гостиничного бизнеса, в общем поехали для обмена опытом… ну и меня, ясное дело, взял - куда он без молодой красавицы жены? Ну, и там… В общем, я совсем дурная была, обкурилась как следует…
– Обкурилась?
– перебил ее я.
– Чем - папиросами? Ты разве куришь?!
– Ой, Женя, Женя… - вздохнула она.
– Какой ты все-таки положительный и правильный ребенок, ей богу… Прямо юный пионер… Наркотой, чем же еще? Опиумом, или еще какой-то местной дрянью, которую они на каждом углу продают…