Хрустальное озеро

Бинчи Мейв

— Есть вещи и похуже. Например, выйти замуж за кого-нибудь из местных.

— Тебе совсем не обязательно выходить за местного, — сказала ей тетя Мора.

— Ты же вышла! — дерзко ответила Анна.

— Да, но я сделала это уже в зрелом возрасте и совершенно сознательно… Эммет, я думала, ты один, но рада, что это не так.

— Их поймали? — Глаза Эммета горели от любопытства.

— Еще нет, — ответил Стиви. — Но не бойся, их и след простыл. Полиция считает, что они ушли через задний двор, так же как и пришли. По

переулку и к церкви. Сейчас они уже на полпути к Дублину.

— Почему они забрались именно к тебе? — спросила Анна.

— Потому что это самое процветающее предприятие в нашем округе, — ответил Стиви.

Анна посмотрела на тетку, ожидая подтверждения.

— Иначе я бы там не работала, — сказала Мора. — Пойдемте, Стиви. Я обещала вас угостить.

Они прошли в гостиную. Мартин разговаривал по телефону с Кит. Об ограблении сообщили в новостях Она услышала слово «Лох-Гласс» и решила узнать, все ли в порядке.

— Поговори с ней. — Мартин махнул рукой Море.

— Ох, Мора! — Кит ударилась в слезы. — Я боялась, что это случилось с тобой. Но, слава богу, это оказалась старая дура Кэтлин…

Мора молча подержала трубку в руке, прежде чем положить ее на рычаг. У нее перехватило дыхание. Кит плакала, потому что испугалась за нее. О таком она и не мечтала. Как и о любви и облегчении, которые читались в глазах Мартина, пока Мора наливала три больших порции бренди. С чисто медицинской целью.

Сестра Мадлен налила миссис Диллон чаю.

— Жизнь — вещь сложная, — сказала она.

— Сестра Мадлен, я пришла к вам, потому что вы знаете о людских недостатках, но не торопитесь осуждать их с амвона. — Миссис Диллон, как обычно, кивала головой в такт своим словам.

Для отшельницы это было высшей похвалой, и она приняла ее с благодарностью. Она не стала говорить, что в ее обязанности не входит ни громогласное обличение грешников, ни их прощение. Пусть люди думают, что у них есть вторая линия обороны. Альтернативное отпущение грехов, если можно так выразиться.

Миссис Диллон очень тревожило поведение ее беспутной дочери Орлы.

— Наверное, девочке не следовало выходить замуж за человека из этого клана. Но отец Бейли очень настаивал, чтобы свадьба состоялась как можно раньше — во избежание скандала или «чего-нибудь еще худшего», как он выразился.

Как всегда, сестра Мадлен пробормотала что-то неразборчивое и вздохнула: обычно люди приходили сюда просто за утешением, желая выговориться. Но когда им требовался полезный совет, она всегда находила что сказать.

— Боюсь, Орла уделяет недостаточно внимания ребенку, а я ничего не могу с этим поделать, — продолжала миссис Диллон, кивая головой. — С современными молодыми людьми говорить бесполезно. Мы побаивались своих родителей, а они — нет.

— Она может опасаться братьев своего мужа, — в конце концов промолвила

сестра Мадлен. — Намекните, что они пьют в тех барах, где до них могут дойти нежелательные слухи. Знаете, иногда такие вещи делают чудеса.

Миссис Диллон ушла, благодаря монахиню так, словно та сразу решила все ее проблемы, указав нужный путь. Никто из обеих не упомянул, что это будет прямая ложь. Но цель оправдывает средства.

Оставшись одна, сестра Мадлен налила блюдечко молока слепому котенку, которого ей принесли какие-то дети. Ветеринар сказал, что было бы гуманнее усыпить животное, но она пообещала заботиться о нем, кормить и ограждать от опасностей. Этот хрупкий зверек постоянно дрожал от того, что ему пришлось вытерпеть за свою короткую жизнь. Но наградой отшельнице стало мурлыканье, которое издал котенок, когда его ткнули мордочкой в благодатные хлеб и молоко.

И тут она услышала какой-то звук Кто-то громко и хрипло дышал у самых дверей. Сначала она подумала, что это какое-то животное; однажды к озеру пришел олень и остановился прямо перед ее домиком.

Сестра Мадлен никогда не поддавалась страху. Когда на пороге возникла крупная фигура, она сохранила спокойствие. Более взволнованным был человек с густыми бровями и окровавленной рукой, пораненной в какой-то драке. У мужчины были безумные глаза. Он испугался ее больше, чем она его. Он думал, что в домике никто не живет.

— Не двигайтесь, и я не причиню вам вреда! — крикнул он.

Сестра Мадлен стояла неподвижно, прикоснувшись пальцем к простому крестику на цепочке. Как всегда, ее волосы были собраны в короткий седой пучок. Одежда выдавала в ней монахиню, не обязательно живущую в монастыре: серая юбка, кардиган, удобные туфли на шнурках… Она просто не могла быть никем иным. Но самым монашеским в сестре Мадден было то, что, когда ее попросили не двигаться, она не потеряла самообладание.

Отшельница не сводила с него глаз.

Казалось, прошла целая вечность. А затем лицо мужчины сморщилось:

— Помогите мне, сестра. Пожалуйста, помогите. — По его лицу побежали слезы.

Сестра Мадлен осторожно подошла к нему, чтобы не напугать, и повела к креслу.

— Сядьте, друг, — неторопливо и тихо сказала она. — Сядьте и позвольте осмотреть вашу бедную руку.

— Во всяком случае, это не цыгане, — сказал жене Шин О’Коннор.

— При чем тут они? Как что, так сразу цыгане! — принялась защищать их Мэгги.

— А я что говорю? Обвинить их нельзя. Все уехали не то на праздник, не то на конскую ярмарку или как там у них это называется…

— Если бы ты разговаривал с ними по-человечески, а не запугивал до потери сознания, то знал бы, как у них это называется, — проворчала Мэгги О’Коннор.

— О господи, что за времена настали! Все мои слова выворачивают наизнанку, — ответил уязвленный сержант.