Хрустальное озеро
Шрифт:
Но он и вправду обиделся.
— Извини, я виновата. — Она помолчала. — У меня был тяжелый день.
— У меня тоже.
Она потянулась к Льюису, но тот отстранился.
— Льюис, пожалуйста, поговорим о телевизоре. Мне это очень интересно. Честное слово, — уговаривала его Лена.
— Нет, Елена, все в порядке. На этот раз «Драйдену» придется обойтись без твоих советов.
— Извини, я поторопилась с ответом. — Тут она по-настоящему испугалась. — Ты ведь тоже так поступаешь, когда устаешь. Наша размолвка
— Да, правда, — ледяным тоном ответил Льюис.
Лена закусила губу. Она отдала бы все на свете, лишь бы Льюис снова стал таким, каким был до того момента, когда она сдуру набросилась на него. Что лучше: еще раз попросить прощения или сменить тему? Она выбрала последнее.
— Мы тоже обсуждали, как лучше отметить этот день, — как можно спокойнее начала она.
— Очень любопытно… — насмешливо ответил Льюис.
Лена еще никогда не видела на его лице такого выражения.
— Милый… — покраснев, пролепетала она.
— Нет, продолжай. Расскажи мне еще несколько баек о мистере Милларе и мисс Парк По-моему, только эти люди и представляют для тебя интерес. В отличие от бедных олухов, которые зарабатывают себе на жизнь службой в гостинице «Драйден».
— Я не хотела быть резкой. Извини меня. — Лена опустила голову.
Она надеялась, что Льюис подойдет, обнимет ее и скажет, что это пустяки, просто они оба слишком устали. Может быть, пригласит ее в маленький итальянский ресторан, после чего они помирятся. Но Льюис медлил, и она начала сомневаться, что это случится.
В этот момент скрипнула дверь, и она подняла глаза:
— Куда ты, Льюис?
— Ухожу.
— Но куда?
— Елена, ты говорила, что самым ужасным в Лох-Глассе были вечные вопросы типа «куда ты идешь». Просто ухожу. Разве этого недостаточно?
— Нет, недостаточно. Мы любим друг друга… Не уходи.
— Не стоит мешать друг другу.
— Ты мне не мешаешь. Пожалуйста… — просила она.
Неужели Мартин умолял ее о том же? Льюис подошел к Лене и взял ее за руки:
— Послушай, любимая. Мы злимся друг на друга. Нам нужно остыть.
— Если хочешь, давай куда-нибудь сходим вместе. Именно так поступают взрослые люди. Ты забыл, что мы взрослые?
Его улыбка была такой чарующей, такой родной! Увидев ее, Лена испытала почти физическую боль и застыла на месте. Зачем она набросилась на него? Чтобы потом извиняться? Она не промолвила больше ни слова. Льюис выпустил ее руки и хлопнул дверью. Нет, плакать нельзя. И спускаться к Айви за утешением тоже…
Она купила в магазине на углу яблоко и кусок сыра и двинулась к агентству Миллара. Войдя в помещение, Лена обвела его довольным взглядом. По крайней мере, здесь она чувствовала: месяцы, прожитые в Лондоне, не прошли даром. Столик, под стеклянной крышкой которого лежат аккуратно напечатанные письма благодарных посетителей. Повсюду
Лена села за письменный стол и занялась картотекой. Именно это ей и требуется. Несколько часов в одиночестве, чтобы подумать. Как раз этих часов ей в последнее время и не хватало: нужно было вести домашнее хозяйство и заботиться о Льюисе.
Льюис… Не надо думать о нем, иначе ее затрясет от гнева. Он поступил нечестно.
Время пролетело незаметно. Неужели уже одиннадцать? У Лены сжалось сердце. Она не собиралась засиживаться допоздна. Наверное, Льюис давно дома. Если она скажет, что была в агентстве, это только подольет масла в огонь. Но и притворяться, что все это время она бродила по Лондону, тоже нельзя.
Поднимаясь по лестнице, Лена репетировала свою речь. Но сначала нужно понять, в каком настроении вернулся Льюис. В этом весь секрет. Отвечать ему, держа себя в руках… Она открыла дверь и увидела, что в квартире пусто. Льюиса еще не было. Он не шутил, когда сказал, что уходит.
Когда Льюис вернулся, Лена лежала с закрытыми глазами, но не спала. Было двадцать минут четвертого. Он неслышно лег рядом, но не потянулся к ней, как делал обычно, когда оказывался в постели.
Где его носило? Льюис был слишком горд, чтобы вернуться на работу; в отличие от Лены его все там увидели бы. Значит, он был у кого-то дома. У хорошо знакомого человека, который развлекал его чуть ли не до утра. Лена мерно дышала, притворяясь спящей.
В ту ночь она не сомкнула глаз.
В ее мозгу роились видения, но это были не сны. Она видела свою Кит. Второго июня, в день коронации, ей исполнится тринадцать. Девочке, мать которой мертва. Если бы ей можно было послать весточку… Если бы Мартин сказал детям, что их мать далеко и никогда не вернется, она могла бы писать им письма.
Когда в Лондоне рассвело и желтые шторы на окне, казавшиеся ночью черными, начали бледнеть, Лена поняла, что нужно сделать. Нужно написать дочери. Но от чужого имени. Эта мысль воодушевила ее. Когда Лена встала и оделась, никто не заподозрил бы, что эта женщина не сомкнула глаз всю ночь. Льюис удивился:
— Ну что, сегодня не злишься на весь свет?
Он склонил голову набок, ожидая, что Лена снова станет просить прощения. Но этого не случилось.
— Вчера вечером мы вели себя как пара котов из Килкенни, — сказала она, изумляясь собственной выдержке.
Льюис помолчал. Такого поворота он не ожидал.
— Как ты думаешь, что довело нас до этого?
— Ты же сам сказал, что нам вместе тесно.
По лицу Лены было видно, что ей не терпится уйти. Однако Льюис хотел, чтобы она осталась.