Хрустальный грот (сборник)
Шрифт:
Я покачал головой, и Утер умолк. Наверно, он понял, что я думаю уже не о нем, что другие силы теснят меня, заполняя комнату, озаренную светом очага. Дракон пламенел и переливался на темной стене. В его тени шевельнулся другой, сливаясь с ним, пламя — с пламенем. Что-то вонзилось мне в глаза, словно коготь. Я зажмурился, и стало тихо. Когда я снова открыл глаза, огонь угас и стена опять потемнела. Я взглянул на короля — он неподвижно сидел напротив, глядя на меня.
— Сейчас я попрошу тебя лишь об одном, —
— Да?
— Когда я приведу ее к тебе, ты сделаешь ей ребенка.
Не знаю, чего он ждал, но только не этого. Он уставился на меня, потом неожиданно рассмеялся.
— Воля богов, да?
— Да. Воля Бога.
Он потянулся в кресле, словно свалил с плеч тяжкую ношу.
— Ну, что до меня, Мерлин, я обещаю, что сделаю все, что смогу. И все остальное, чего ты потребуешь. Я даже буду спать сегодня ночью.
Я встал.
— Тогда я пойду, приготовлю отвар и пришлю его тебе.
— А ты поговоришь с ней?
— Поговорю. Спокойной ночи.
Ульфин за дверью засыпал стоя. Когда я вышел, он поморгал и уставился на меня.
— Мне уже можно войти?
— Погоди. Сперва идем в мою комнату. Я дам тебе напиток для него. Проследи, чтобы он его принял и заснул. Завтра ему предстоит длинный день.
В углу, на груде подушек, завернувшись в синее одеяло, спала девушка. Проходя мимо, я увидел высунувшееся из-под одеяла голое плечико и копну прямых русых волос. Она выглядела очень юной.
Я покосился на Ульфина. Он кивнул, потом вопросительно мотнул головой в сторону закрытой двери спальни.
— Да, — сказал я, — Но потом. Когда он выпьет лекарство. А пока — пусть спит. Да тебе и самому не мешало бы лечь, Ульфин.
— Может, мне и удастся поспать, если он ляжет, — Ульфин еле заметно улыбнулся, — Сделай питье покрепче, ладно, господин? И позаботься о том, чтобы оно было вкусное.
— Да выпьет он его, не бойся.
— Да я не о нем беспокоюсь, — сказал Ульфин. — Я о себе…
— О себе? А, понятно. Ты имеешь в виду, что тебе придется отведать его первым?
Он кивнул.
— Ты все пробуешь прежде него? И еду, и питье? И даже любовные настои?
— Любовные настои? Для него? — Ульфин застыл с раскрытым ртом. Потом рассмеялся. — А, ты шутишь!
Я улыбнулся.
— Хотел посмотреть, умеешь ли ты смеяться. Ну вот, пришли.
— Погоди, я сейчас.
Кадаль ждал меня у огня. Мне отвели уютную комнату в изгибе стены башни, и Кадаль поддерживал в очаге яркий огонь, над которым кипел большой котел с водой, стоящий на железной решетке для дров. Кадаль уже достал мою шерстяную ночную рубашку и расстелил ее поперек кровати.
На сундуке у окна лежала охапка одежды, переливающаяся золотым и алым, отделанная мехом.
— Эго что такое? — спросил я, садясь, чтобы Кадаль мог снять с меня сапоги.
—
В комнате возился мальчик-слуга, наливавший ванну, поэтому Кадаль, против обыкновения, держался официально. Управившись, мальчик поспешно выскользнул из комнаты, повинуясь кивку Кадаля.
— Что это с ним?
— Ну, знаешь ли, не каждый день приходится наливать ванну волшебнику…
— О господи! Что ты ему наговорил?
— Ничего особенного. Просто сказал, что, если он тебе не угодит, ты превратишь его в летучую мышь.
— Дурак. Нет, Кадаль, погоди. Принеси мой ящик. За дверью ждет Ульфин. Я обещал приготовить отвар.
Кадаль повиновался.
— А в чем дело? У него все еще болит рука?
— Да нет, не ему. Королю.
— А.
Он больше ничего не сказал, но когда я приготовил лекарство и Ульфин ушел, спросил:
— Что, неужто в самом деле так скверно, как говорят?
— Хуже.
Я коротко пересказал ему свой разговор с королем.
Он выслушал меня и нахмурился.
— И что теперь делать?
— Найти способ повидаться с дамой. Нет, не ночную рубашку — ее, увы, придется отложить. Дай мне чистое платье, что-нибудь темное.
— Да ты что, прямо сейчас к ней собрался? Время уже за полночь!
— Я никуда не собираюсь. Тот, кто должен прийти, придет сам.
— Но ведь у нее Горлойс…
— Помолчи, Кадаль. Мне надо подумать. Ступай. Спокойной ночи.
Когда дверь за ним закрылась, я подошел к креслу у огня. Я сказал, что мне надо подумать, но это была неправда. Все, что мне было нужно, — это тишина и огонь. Медленно, постепенно я очистил свой разум от мыслей. Они уходили из меня, как песок из сосуда, оставляя пустым и легким. Я ждал, опустив руки поверх серой туники, открытый, пустой. Было очень тихо. Откуда-то из темного угла послышалось сухое потрескивание старых досок. Взметнулось пламя. Я смотрел в огонь, но смотрел безучастно, как обычный человек, смотрящий в уютное пламя холодной ночью. Мне не нужно было видений. Я лежал, легкий, как сухой лист, на поверхности потока, что в ту ночь нес меня к морю.
За дверью внезапно послышался шум, голоса. В перегородку постучали, и в комнату, закрыв за собой дверь, вошел Кадаль. Он выглядел настороженным и несколько напуганным.
— Горлойс? — спросил я.
Он сглотнул и кивнул.
— Пригласи его сюда.
— Он спрашивал, был ли ты у короля. Я сказал, ты всего пару часов как приехал и ни с кем еще повидаться не успел. Так?
Я улыбнулся.
— Тобой руководили свыше. Зови его сюда.
Горлойс быстро вошел. Я встал, приветствуя его, и подумал, что он переменился не меньше Утера: его широкие плечи поникли, и впервые по нему было видно, что он стар.