Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
– Вся вина лежит на тебе, Айме, хотя я тоже отчасти виновата, что ты такая. Я оказалась слабой матерью, слишком доброй для мятежной дочери. Тебе нужна была другая. Теперь уже поздно упрекать и советовать. Говорю не за себя, а от имени Софии.
– Ну наконец ты ее упомянула! Ты уже превратилась в ее тень.
– Действительно, я лишь тень. Этот грех я и пытаюсь смыть, что являлась ничем и никем, не существовала в сердцах дочерей. Они не похожи на меня, непонятные для меня. Одна великодушная, возвышенная; другая эгоистичная, порочная. Сердце кровью обливается произносить, но это правда. Ты живешь
– Оставь меня в покое! – с досадой отмахнулась Айме.
– Оставлю… Больше ничего не скажу. Бедная тень исчезнет, но если ты еще способна услышать последнюю просьбу матери, уезжай сегодня же в Кампо Реаль. Это желание Софии. Она хочет вернуться с тобой.
– Я? А слуг ей мало для сопровождающих?
– Она в отчаянии, и я обещала убедить тебя. Она хочет забрать тебя в Кампо Реаль и позаботиться о наследнике – единственной ее надежде и мечте.
– Вот как! Уже обнаружилось!
– Это и желание Ренато. Благодаря ему ты спасешь свое положение в доме и будущее ребенка.
– А если не родится? – повернулась Айме, превращаясь в фурию.
– О чем ты, дочка? – встревожилась Каталина, не на шутку испугавшись. – Не хочу думать, что ты лжешь, способна… Айме, дочка! О чем ты говоришь?
– Ни о чем, мама, успокойся, – горько усмехнулась Айме. – Я пошутила в ответ на тарабарское нравоучение, которое в четыре утра не пойдет на пользу.
– Я знаю, ты бессердечная, но не способна… Однако, ты сказала… Айме… Айме, хоть раз честно признайся!
Айме поджала чувственные губы, прищурилась, долго стояла неподвижно, прикидывая своим дьявольским умом новый план. Затем слегка усмехнулась:
– Я выполню твое желание.
– Правда? – обнадежилась Каталина.
– Потому что ты просишь, мама. Понимаю, свекровь боится за меня. И то ладно. Я думала, она явится сюда вместо тебя, как ящик Пандоры, с важным голосом и зловещим внешним видом. Но она отправила тебя, ты плачешь, и пусть я порочная, извращенная, бессердечная дочь, я доставлю тебе удовольствие. Не хочу оказаться меньше божественной дочери, которая вроде как примет обет. Или нет?
– Да, действительно. Моника согласна и подписала прошение, которое мы принесли. Когда ее брак аннулируют, она примет обет. Печально, но по крайней мере она спасется от скандала, злобы мира и этого человека.
– Ты обещаешь, что все так и останется?
– Конечно. Разумеется, обещаю. Моника не лжет.
– Ну тогда заручимся словом Святой Моники. Хуан и Ренато умрут ради нее, не так ли?
– Поэтому живой она не выйдет из монастыря.
– А еще обещаешь, что донья София перестанет лезть в мои дела в Кампо Реаль? Что отстанет от меня, а я буду гулять, и делать, что пожелаю?
– Пока не нанесешь вред здоровью.
– Неважно. Я смогу позаботиться о себе. Если она оставит меня в покое, то передай, что этим же вечером я отправлюсь с ней в Кампо Реаль. А теперь, дай мне поспать.
Она повернулась и вошла в спальню; чувственные губы изогнулись в вечной усмешке, а черные глаза по-сатанински блестели.
2.
– Я не убираю ставку, ставлю… тридцать унций на бубновую даму!
На
– Похоже ты сорвал банк, Хуан, – заметил Ноэль. – Почему бы тебе не забрать унции и не уйти?
В дверях хижины показался человек. Все повернулись, разглядывая одежду кабальеро, орлиный профиль, жесткое выражение лица. Глаза с металлическим блеском остановились на лице Хуана. Он неторопливо приближался к столу; узнав его, Педро Ноэль встал и встревоженно схватил за руку капитана «Люцифера» и заторопил:
– Уйдем отсюда, Хуан, уйдем немедленно. Уже поздно, пять по крайней мере. Забирай деньги и пойдем! Не видишь, что все уже ушли?
– Нет игроков? – крикнул Хуан. – Никто не ответит на ставку? Никто не хочет попытать судьбу с Хуаном Дьяволом?
– Я! – согласился Ренато, приближаясь. – И удваиваю ставку!
– Правда?
– Ты же просил соперника! Вот он! Что с тобой? У тебя мало денег?
– Тридцать унций на бубновую даму!
– Шестьдесят на короля пик! Сдавай карты, крупье! Слышишь? Сдавай карты!
– Бруно смутило появление кабальеро вашего класса. Поэтому он так смотрит, – заметил Хуан, в его глазах сверкнула злоба, но погасла. – И не отвечает, потому что немой. Но слышит он очень хорошо. Сдавай карты, Бруно, не бойся. Я принимаю противника. У твоего нового клиента очень много денег, пусть даже он не вынимает унций из кармана. Он заплатит все до последнего сентаво, что проиграет, а это скоро произойдет. Хотя он и родился, чтобы выигрывать, теперь же потеряет.
– Пожалуйста, хватит говорить глупости! – испуганно вмешался Ноэль, запинаясь. – Мы с Хуаном сейчас уходим, Ренато. Это место закрывается на рассвете, который уже наступил. Думаю, после случившегося…
– После случившегося вы не смеете вообще говорить со мной, Ноэль, – высокомерно упрекнул Ренато. – Минуту назад этот человек бросил вызов всем присутствующим сразиться с его судьбой. Никто не ответил, кроме меня. Я назвал шестьдесят унций, вот они. Ты ждешь, чтобы посчитать их, идиот?
Ловкими пальцами Бруно быстро раздал карты. Последние игроки с других столов исчезли. Только два или три остались вокруг стола, с любопытством наблюдая странную битву. Хуан казался спокойным, Ренато трясся от злобы, а Ноэль покорно опустил голову. Одна за другой падали карты в сгустившейся тишине сдерживаемых дыханий, когда…
– Король пик! – объявил Ренато. И довольный, не в силах скрыть злость, заметил: – Невозможно изменить судьбу Хуана Дьявола! Да ты потерял все одним махом!
– Нет! Одним махом будет все, что имею. Все против девяноста унций! – свирепо Хуан погрузил руки в карманы, извлекая горсти монет, смятые купюры. Там были деньги всех стран: маленькие и крупные фунты стерлингов, бледное золото Венесуэлы, смятые бумажки в сто франков и голландские флорины. – Здесь девяноста унций, чуть больше, чуть меньше. Все против твоего, если только не откажешь мне отыграться!