Хуан Дьявол

Адамс Каридад Браво

– Ясно. Теперь я второй на Люцифере, капитан, правда?

Три лодки, соединенные длинными досками, защищенные плывущими бочками, вошли на гребень волны, и Хуан поднял на руках Монику, посадив в маленькую лодку, которую уже отвязывал Колибри. Он испытывал мучение в левом плече. Только теперь он вспомнил о ране, но мгновение, и он вошел в воду и взял весла.

Как черная махина, Мыс Дьявола оставался позади. Моника была рядом, перед ним. Сначала слабый свет луны неясно освещал белую фигуру; затем темнота стала полной. Черная занавеска протянулась, заслоняя звезды, заставляя погаснуть линию серебряного

пролива, и волны, минуту назад спокойные, запрыгали, как конь, вставший на дыбы. Вскоре темная ночь осветилась пучком пламени, гигантским факелом сверкнув на вершине Мон Пеле, и разорвавшись в воздухе, как фонтан жидкого огня, ручей лавы скатывался с горы.

14.

– Янина, что это было? Я видела из окна, как горел дом.

– Это гора, вулкан. Сеньора видела вспышки пламени. Он еще сверкает во дворе! Черное небо стало красным.

– Но земля не дрожит. Не дрожит. Как будто был взрыв.

– Нет, сеньора, это гора. Я не говорила, что это гора?

София Д`Отремон встала с кровати, подбежала к двери спальни, выходящей во двор, и в просторной комнате, в густом полумраке, все смотрела на раскаленную реку лавы, которая скатывалась с крутого холма, прыгая через камни, обходя любое препятствие. Затем с беспокойством обернулась, спрашивая:

– Где мой сын? Где Ренато? Он вышел, правда? Я слышала, как он позвал Сирило; потом экипаж уехал, и могу лишь предположить, куда. Его жизнь крутится только вокруг этого проклятого Утеса Дьявола.

– Теперь нет, сеньора. Сеньор Ренато получил бумаги из Епархии. Кажется, он получил желаемый ответ.

– Аннулирование брака Моники? – удивилась София. – Не может быть! Прошло недостаточно времени!

– Думаю, Его Преосвященство очень помог, сеньор Ренато очень признателен ему, сказал, что поблагодарит его прежде чем отправиться в Фор-де-Франс, к губернатору.

– Мой сын поехал в Фор-де-Франс? – спросила София, все более недовольная и изумленная. – И ты так долго ждала, чтобы сказать мне об этом, дура? Ай, Боже мой, Боже мой!

– Я, сеньора… Дело в том, что он не зашел к вам, чтобы сеньора не подумала…

– Какое значение имеет, что я думаю! Ты что, не знаешь дорогу на Фор-де-Франс? Конечно же, на юг; но сначала нужно обогнуть эту гору.

– Эта новая дорога, она пересекает вершины Карбе…

– А как еще мог поехать мой сын, он выехал туда, где не навредит коням? Разве не так?

– Да… Да, он приказал запрячь молодых жеребцов в повозку. Он сказал, что ему нужно не бежать, а лететь…

Обе подошли к боковой двери. Оттуда беспокойные глаза следили за огненным маршрутом переливавшейся через край лавы; она раздувалась, а затем обрушивалась, чтобы скатиться в глубину долины.

– Огонь бежит вроде к заводу Клерк. – объяснила Янина.

– Там наверняка есть путь на Карбе! Если бы он был благоразумен…!

– Он вышел, как безумный, он был вне себя и столько пил, столько…!

– Христос! Что кричат эти люди? – пожелала узнать София, услышав обеспокоенные голоса на некотором расстоянии. – Беги за этим человеком, Янина, позови его, догони…!

– Говорят, огненная река унесла завод Фернандо Клерка, очистительный завод, дома, снесла плантации сахарного тростника и

бежит к Карбе. – объяснила Янина, возвращаясь к хозяйке.

София Д`Отремон остановилась, вцепившись в дверной проем судорожными руками, задыхаясь от густого раскаленного воздуха, который окутал город, опускаясь на него красноватым облаком с пика зловещего вулкана. С высоты в тысяча триста пятьдесят метров, Мон Пеле испускал раскаленную реку, которая, остывая, бледнела. Шум тысячи кричащих голосов, торопливых ног, сотен кружащих повозок, резко взбудоражил город, охваченный новостью катастрофы.

– Более двадцати смертей, крестная. И раненые с ужасными ожогами.

– Нужно ехать, искать Ренато, найти его.

– Остались три лошади в конюшне и большая карета. Эстебан может взять меня.

– Мы поедем вдвоем, Янина! Беги и дай необходимые распоряжения!

Опираясь на стены, София Д`Отремон вошла в просторный двор дома; уставшее тело сползло на колени, и сложив руки, она шептала плачущим голосом:

– Я унизила сына, отвергла его, и Бог причиняет мне огромную боль, ужасающий страх отнять его у меня.

Стоя на козлах, изо всех сил сжав поводья вставших на дыбы коней, надежному кучеру семьи Д`Отремон, Сирило, удалось увести в сторону маленькую легкую повозку, отойти от склона, где разливались потоки огненной раскаленной лавы, обрушиваясь с апогея Мон Пеле до бассейна реки Бланко, распространяясь раскаленным саваном по склонам, дорогам и полям. Ренато привстал и посмотрел расширенными от ужаса глазами на ужасную панораму: новая дорога на Карбе исчезла, процветающая сахарная фабрика Фернандо Клерка превратилась в дымящиеся развалины. Нет больше очистительного завода, домов колонистов. Но словно беспощадная шпора вонзилась в его волю, подхлестнув желание ехать дальше.

– Быстро! Поверни направо, Сирило. Если поторопишь коней, мы перейдем долину раньше, чем нас настигнет лава!

– Перейти долину? Лошади перепуганы, они знают опасность, не будут тормозить. Посмотрите, мой хозяин!

– Держи поводья, болван! Поворачивай направо, говорю!

– Нельзя, сеньор! Нужно повернуть назад… назад…!

– Нужно ехать в Фор-де-Франс любой ценой! Давай сюда их! Отпусти! Ты не больше, чем бесполезный груз! Возвращайся в Сен-Пьер, если хочешь!

Ренато прыгнул на к'oзлы и взял поводья, резко столкнув кучера на землю, и галопом погнал энергичных животных под дождем раскаленного пепла, выбрасываемого вулканом. Вдруг вспышка пламени короны Мон Пеле погасла. Лава, бледнея, остывала, и резкое дуновение морского воздуха смело черные облака, освободив новую луну, блестевшую серебряным обручем.

– Там город!

Стоя в маленькой крепкой лодке, служившей проводником путешествия, Хуан Дьявол рукой указал на огни Сен-Пьера, блиставшие на расстоянии у темного подножья высоких гор. Они были далеко, очень далеко от берега, совершенно отклонившиеся от курса из-за ужасного морского волнения, которое их увлекло. Но ничего серьезного не случилось. За пятьдесят недостающих метров можно было увидеть три соединенных парусника. Водяной вал разорвал доски и канаты, протянутые между ними, но никого не унесло на глубину, а на море, вновь ставшим спокойным, глаза Хуана определяли место.