Худей! (др. перевод)
Шрифт:
Джинелли излагал все это совершенно невыразительным голосом, но Вилли ощущал, что история прокручивается у него в голове вроде фильма… но не совсем приятного. Джинелли на корточках роется в гравии, нащупывает рубашку Спертона, его карманы… залезает внутрь. Роется в мелочи вперемешку с песком, которая никогда не будет истрачена. А за карманом охладевшая плоть, в смертном окоченении.
— Бру-у, — сказал Вилли и содрогнулся.
— Гляди
«Вот, что больше всего меня и пугает», — подумал Вилли, а затем с все возрастающим изумлением я выслушал окончание истории о поразительных приключениях Джинелли.
С ключами Хертца в кармане Джинелли вернулся в Бьюик Ависа. Он открыл пепси-колу, вылил ее в банку Болла, закрыл ее колпаком и поехал к лагерю цыган.
— Я знал, что они там, — сказал он, — не оттого, что им хотелось там остаться, а оттого, что полиция штата велит им оставаться там до окончания расследования. Представь себе шайку кочевников в мирном городке, по которой стреляет посреди ночи бог знает кто. Копы не могли не проявить интереса к подобному делу.
Они проявили интерес, точно. На опушке стояли два плимута и патрульный крейсер. Джинелли поставил машину между плимутов, вышел из машины и пошел с холма к лагерю.
Погибший трейлер утащили куда-то, очевидно туда, где им займутся люди из лаборатории. Посреди спуска с холма Джинелли остановил полицейский, поднимавшийся вверх.
— Вам тут нет никакого дела, — сказал коп. — Вам придется идти по своим делам.
— Я убедил его, что у меня тут маленькое дело, — сказал Джинелли, ухмыляясь.
— Каким образом?
— Показал ему вот это, — Джинелли залез в боковой карман и перебросил Вилли карточку в кожаной обертке. Вилли понял, что это было, едва взглянув. Он видел такую вещь пару раз на протяжении своей карьеры и видел бы гораздо чаще, если бы специализировался по уголовным делам. Это было удостоверение ФБР с фотографией Джинелли. На фото Джинелли выглядел лет на пять моложе, с коротко стриженными волосами. Удостоверение идентифицировало его как специального агента Эллиса Стонера. В голове Вилли все стало на свои места.
— Ты хотел получить бьюик, потому что он больше похож на…
— На правительственную машину, верно. Большой неприметный Седан. Я не собирался показываться в консервной банке, которую мне пытались навязать.
— Это… одна из вещей, которые привез тебе «сотрудник» во вторую поездку?
— Да.
Вилли перебросил ее обратно.
— Она выглядит почти настоящей.
Улыбка Джинелли поугасла.
— Она настоящая, за исключением фотографии.
На мгновение наступила тишина, когда Вилли продумывал эту фразу, стараясь не особенно задерживаться на мысли, что случилось со специальным агентом Стонером, и были ли у него дети. Наконец, он сказал:
— Ты поставил машину между двух полицейских и предъявил удостоверение копу спустя пять минут после того, как вытащил ключи из кармана трупа, закопанного в гравий?
— Нет, — ответил Джинелли. — Минут через десять.
На пути к лагерю Джинелли заметил
— Постой, постой, вот еще, — сказал один из них. Он достал из земли пулю и положил ее в ведро. Два цыганенка, очевидно, братья, наблюдали за операцией.
Фактически Джинелли был доволен, что тут копы. Никто не знал, как он выглядит, а Самюэль Лемке видел только запачканное грязью лицо. Также вполне вероятно, что на месте инцидента главную роль сыграло русское автоматическое оружие. Тут мог появиться и агент ФБР. Но Джинелли уже проникся глубоким уважением к Тадеушу Лемке. Это было не только слово, написанное на лбу Спертона; это было то, как он стоял под пулями, летящими из темноты. И конечно, из-за того, что происходило с Вилли, Джинелли чувствовал, что старик мог бы его и узнать, он мог прочесть правду по глазам, или учуять по запаху кожи, или, кто знает как. Ни при каких обстоятельствах он не собирался позволить старику коснуться себя. Он хотел встретиться с девушкой.
Он вошел в круг машин и наугад постучал в дверь одного трейлера. Ему пришлось постучать вторично, прежде чем дверь открыла среднего возраста цыганка с недоверчивыми, испуганными глазами.
— Что вам нужно? У нас ничего нет, — сказала она. — У нас сейчас неприятности. Извините. Мы закрыты.
Джинелли махнул удостоверением.
— Специальный агент Стонер, мэм.
Ее глаза округлились. Она быстро перекрестилась и сказала что-то по-романски, а потом заговорила на английском:
— Боже, что же дальше-то будет? С тех пор как умерла Сюзанна, над нами словно повисло проклятие. Или…
Ее отодвинул в сторону муж, который велел ей замолчать.
— Специальный агент Стонер, — снова представился Джинелли.
— Да, я слышал, что вы сказали, — цыган спустился на землю со ступенек у задней дверцы. Джинелли дал бы ему лет сорок пять, но цыган мог быть намного старше. Он сутулился и выглядел почти горбатым. На нем была тенниска «Мир Диснея» и огромные мешковатые шорты. От него исходил запах дешевого вина и блевотины, которая, должно быть, только что вырвалась наружу. Да и по виду он напоминал человека, с которым это происходит довольно часто, например три-четыре раза в неделю. Джинелли показалось, что он узнает цыгана… это был один из тех, кто разбежался под огнем с грацией слепых эпилептиков, с которыми неожиданно случился сердечный приступ.
— Чего вы хотите? Копы не слезают с нашей задницы весь день. Копы всегда цепляются к нам, но сейчас это просто нелепо! — он говорил сердитым, раздраженным тоном, но жена попробовала его успокоить.
Он повернулся к своей жене.
— Дет кригиска ягхаллер! — сказал он ей и добавил для лучшего усвоения. — Заткнись, сука! — Женщина скрылась. Цыган снова повернулся к Джинелли. — Чего вы хотите? Почему вы не говорите со своими дружками, если вам нужно что-то узнать? — он кивнул в сторону парней из криминальной лаборатории.