Художник моего тела

Винтерс Пэппер

— Просто оставь это, Олин.

Мы больше не разговаривали, пока я не открыл маленькую железную калитку и не зашагал по дорожке к ее входной двери. Ее дом мог бы стать открыткой для любой идеальной семьи, если бы не был так же испорчен, как моя лачуга на другом конце города. Я не питал иллюзий по поводу того, что он обделен и любовью, и добротой, но дом Олин лгал своими серебряными створками и белой отделкой.

Там говорилось, что здесь живет дочь с родителями, которые готовят ей здоровые обеды и помогают с

домашним заданием. Это убедило соседей, что комнаты полны смеха, а не одиночества.

Мое сердце ожесточилось, ненавидя ее родителей все больше с каждым днем, когда Олин, пританцовывая, подошла ко мне и вставила ключ в замок. Сняв ее сумку с плеча, я протянул ее ей.

— Увидимся завтра в школе.

Она повернулась в фойе, не обращая внимания на столик с поддельными орхидеями и плюшевый кремовый ковер на лестнице, ведущей в спальни наверху. Она смотрела только на меня, когда взяла свою сумку, бросила ее на вешалку, затем схватила меня за запястье и втащила внутрь.

Она знала правила.

Я проводил ее домой.

Я оставил ее, как только она оказалась в безопасности.

Я и ногой не ступил в ее дом.

Мне там не место.

— Олин, прекрати.

— Входи, Гил. Это не убьет тебя. — Борясь с моим нежеланием, она наклонилась в своем приглашении, насильно таща меня в гостиную с секционными диванами, большим плоским экраном и белой сверкающей кухней.

Он не мог быть более непохожим на тот, в котором я жил, даже если бы попытался.

У меня по коже поползли мурашки от желания уйти. Чтобы скрыть все плохие части меня, о которых Олин не знала. Я хотел, чтобы она продолжала не знать, несмотря на желание рассказать ей все.

— Я голодна. — Она потащила меня на кухню, схватила мой грязный рюкзак и бросила его на барный стул, затем прижала мои плечи, чтобы я сел на такой же. — Ты будешь сидеть там и развлекать меня, пока я что-нибудь приготовлю. Окей?

Моя челюсть работала, когда я боролся с ее толчком, глядя на входную дверь.

— Мне не стоит быть здесь.

— Тебе стоит. Правда. — Ее взгляд смягчился. — Пожалуйста, Гил. Останься... ради меня?

Я застонал, ссутулившись на табурете.

— Это война.

— Война? Ты хочешь войны между нами? — Ее пальцы вцепились мне в плечи.

— Нет. Я сказал, что просить меня оставаться таким. Это несправедливо. — Игривость появилась в ее голосе, когда она затрепетала темными ресницами.

— О, неужели я наконец нашла слабое место? Если я скажу «пожалуйста», значит ли это, что могу командовать тобой для разнообразия? — она рассмеялась, ее руки соскользнули с моих плеч и обхватили мои щеки.

— Я не приказываю тебе. — Я сглотнул, когда жар ее пальцев заставил мое сердце забиться сильнее.

— О, да, приказываешь. — Олин наклонилась и коснулась своим носом моего. — Но я не жалуюсь.

Все замерло.

Наши

губы были так близко.

Наши сердца так быстро бьются.

Все, что я хотел сделать, это притянуть ее к себе на колени и поцеловать. Я так чертовски долго хотел поцеловать ее.

И именно поэтому я не доверял себе в ее доме.

Быстро встав, я оттолкнул ее.

В ее взгляде мелькнула боль, но она быстро оправилась.

— Я приготовлю блинчики, а ты никуда не пойдешь. — Ее голос был уверенным, но ей не хватало храбрости, чтобы заставить меня подчиниться. Я могу выйти за дверь, и она простит меня завтра.

Но дело было в другом... Я бы не простил себя, потому что как я мог бросить эту девушку? Как мог когда-либо сказать ей, как сильно она мне нравится, как я хочу ее, жажду ее?

Вздохнув, я провел рукой по лицу и умолял свое тело перестать сводить меня с ума. Олин была не просто той, с кем я хотел переспать. Она была будущим, ради которого я готов на все.

А это означало, что я не смогу заполучить ее, пока не узнаю, что у меня есть ее сердце.

Это было ужасно эгоистично, потому что, пока не узнаю, что она влюблена в меня, она ничего обо мне не узнает. Потому что, как только узнает... не захочет будущего со мной.

А кто бы захотел?

У меня не было ни денег, ни безопасности. У меня даже не было отсутствующих родителей. У меня были абьюз, употребление наркотиков и смешанная родословная шлюх и воров.

Олин должна была любить меня за то, какой я... только тогда смогу быть свободным.

Я сел обратно.

Пока мои мысли метались, Олин танцевала по кухне. Я никогда не устану наблюдать за ее движениями. Даже когда она брала ручку в классе или обходила учеников в коридоре, она танцевала.

И не могла остановиться.

Танец был в каждой капельке ее крови. Каждая конечность элегантна, каждое движение безупречно.

Несколько недель назад я пробрался на балетный концерт, чтобы посмотреть ее выступление. Она не знала, что я был там, и я не мог оторвать от нее глаз. Я всегда находил Олин красивой, внутри и снаружи, но видеть ее на этой сцене? Наблюдая, как девушка может стать легкой, как перышко, и совершенной, как кружащиеся снежинки, я потерял последние стены вокруг своего сердца.

Я был влюблен в нее, потому что она была чистой благодатью.

У нее был способ загипнотизировать меня, успокоить мои мрачные мысли и прочно закрепить меня в настоящем моменте. Олин была так чертовски хороша для меня. Лекарство, которое мне нужно было принимать всю оставшуюся жизнь. Она понятия не имела, какую власть имела надо мной, просто будучи собой.

Я боялся того дня, когда она узнает, как глубоко я пал.

Упадет ли она вместе со мной... или совершит пируэт в будущее, к которому мне не было позволено присоединиться?