Художник моего тела

Винтерс Пэппер

Я мягко улыбнулась, даже когда мое сердце упало.

— Так что же? Наш поцелуй что-то значил? Или это была просто ошибка? — У меня закончились краски. Я не хотела прекращать соблазнять его и разрушать. Схватив бутылку, я вылила лужицу насыщенного королевского синего цвета себе на ладонь.

Я с готовностью совершала акт вандализма в отношении собственной одежды, когда у меня не было свободных средств, чтобы купить еще. Жажда прикоснуться к его краске. Владеть ею, как он. Чтобы доказать, что

то, что он ценил, можно заимствовать, пробовать, брать.

И через все это Гил застыл, как охотник. Охотник, который очень хотел бы наброситься.

Быстро растущая между нами потребность подталкивала меня к безрассудству.

Его голос был хриплым от страсти.

— Я не могу на это ответить.

— Можешь.

— Нет, не могу, — он застонал, глядя, как краска медленно сочится сквозь мои пальцы.

Плюх.

Плюх.

Плю...

Гил просунул свою руку под мою, ловя голубые капли, его взгляд не оставлял меня.

— Я не люблю расточительство, О.

Такое простое, отрывистое предложение, но оно обжигало чем-то мощным и страстным.

Я задрожала, когда намеренно опрокинула свою ладонь, посылая густую реку голубого цвета в его ладонь.

— И мне не нравится, когда меня оставляют в неведении.

Он посмотрел на краску в своей руке. Его челюсть работала. Его глаза вспыхнули.

— У тебя нет выбора.

В нашем споре было что-то опасное.

Мой взгляд остановился на его красивом, измученном лице, приглашение хрипло звучало в моем голосе.

— Я выбираю не потерять тебя во второй раз.

В мгновение ока Гил потянулся к моему горлу, его кожа была скользкой и холодной от синевы.

Я задохнулась, когда его пальцы сомкнулись вокруг меня, вдавливая пигмент в мою плоть. Он тек между нами, густой и насыщенный, стекая по моей груди и попадая в декольте.

Гил следил за каждым движением, его взгляд был гипнотическим и затуманенным.

— Ты не можешь потерять то, чего у тебя нет.

Мои соски запульсировали; время остановилось.

— Ты всегда был у меня.

Одышка мучила меня, когда его пальцы отцепились от моей шеи и тяжело и властно опустились на мою грудь. Гил обхватил мою грудь, испортив блузку сапфировыми полосами.

— Это то, во что ты веришь? — Его нос коснулся моего. — Что я принадлежу тебе?

— Да. — Мое сердце ударилось о ребра. — Так же, как я принадлежу тебе.

Тьма прочертила когтями по его лицу.

— Я не могу владеть тем, что мне не принадлежит. — Его большой палец прошелся по моему пульсу, его губы истончились, когда учащенное сердцебиение показало, насколько я развязана.

Моя голова потяжелела, тело покачивалось под его прикосновениями.

— Я стала твоей в первый же день нашего разговора.

Его пальцы сжимали мою грудь,

даже когда он качал головой.

— Я только одолжил тебя... Я не претендовал на тебя.

Я прикусила губу, когда его большой палец обвел мой затвердевший сосок, рисуя вокруг него полумесяц. Я не могла отвести взгляд ни от размазанного граффити, ни от того, как челюсть Гила сжималась от ярости.

Желание не просто шепталось между нами.

Оно прямо-таки поджигало нас.

Фейерверк потребности.

Взрывы похоти.

— Мы семья, Гил. — Мои глаза закрылись. — Семья — это не временно. Это навсегда.

— Остановись. — Его пальцы скользнули по моему горлу, вдавливая меня в металлические полки позади меня. — Пожалуйста, блядь, остановись. — Облако ярости и восторга исказило его голос — два противоположных цвета, смешанных острым ножом для палитры.

Мой позвоночник затрещал, когда Гил прижал меня к множеству бутылок и аппаратов позади меня.

То, что скрывал Гил, не было обычными, простыми секретами. Они бросали тень на все. Зловещий скрывающийся демон, который притворялся, что его не существует. Они пожирали его изнутри. Они оставили в нем призрак того мальчика, которым он когда-то был.

Но стоя здесь, когда его пальцы вцепились в меня, владея мной, его краска на мне, и наша грудь поднималась в одном и том же ритме, вместо сложности была простота.

— Остановиться? — Я выгнулась дугой в его руках, больше не заботясь о секретах и безопасности. Я больше не была достаточно храброй, чтобы бороться за ответы.

Это было важно.

Это было необходимо.

Он.

Я.

Мы.

— Ты уверен? — прошептала я.

Все его тело вздрогнуло. На мгновение я понадеялась, что Гил все расскажет. Все это было там, в его взгляде. Ужасные, мрачные вещи, которые он пережил, не сказав мне. Тяжелые, болезненные вещи, которые он похоронил глубоко, глубоко внутри. Но потом он разорвал зрительный контакт и застыл, как лед, которым овладел.

— Я не могу сделать это снова.

Я прильнула к нему, прижимаясь к его шее. Я хотела прижаться к нему, потереться о его щеку, как кошка.

— Здесь только мы, Гил. Больше никого.

От его стона по мне побежали мурашки.

— Всегда есть кто-то еще. Что-то еще.

— Это не обязательно так.

Гил крепче прижал меня к полкам.

— Я уже подверг тебя достаточной опасности. — Его сила и жар накатывали волнами. Его бедра сжимали мои, заставляя подчиняться. Жесткий жар в его джинсах говорил о том, что не только я распаляюсь, хотя он и сопротивлялся этому. — Я не могу больше прикасаться к тебе.

Его слова и тело были противниками. Его тело вибрировало от сексуального голода; его голос выражал отрицание.