Художник
Шрифт:
– Но ты говорил, у вас приличная разница в возрасте?
– Просто я поступил совсем юным. Мой уровень знаний и уровень магии позволили это сделать. И все благодаря, знаешь, кому?
– Кому?
– Иржи перевернулся на живот и оперся на локти, заинтересованно глядя на Змея.
– Гарнию и Тате. Они учили меня и вытягивали, развивая мою магию. Поэтому я и получился немного другим, отличным от братьев. Когда, еще будучи ребенком, я стал давать дельные советы Эрнаандо, он постепенно начал прислушиваться ко мне, замечать, что я существую.
– А меня брат очень любил... Уходя в этот мир, я познакомил его с женщиной, с которой, надеюсь, у него много общего. И он не станет скучать обо мне. Может, - Иржи тихо шмыгнул носом, - у него родится сын, которого он назовет Иржиком...
Альеэро поднял голову:
– Ты ревешь?
– Нет, просто соринка попала в глаз.
– Вот и не реви. А в жизни так бывает очень часто: ты хочешь обратить на себя внимание, кричишь в пустоту: вот он я! Я живой, я люблю вас! Но тебя никто не слышит. Ведь те, к кому обращен твой призыв, тоже добиваются чьего-то внимания и участия. Это игра, малыш... а мы в ней - пешки.
Иржи встал с кровати и подошел к лежащему Альеэро.
– Спасибо тебе за все.
– Держась за край, он присел на корточки рядом, чтобы глаза их были на одном уровне.
– За твое тепло. За то, что не бросаешь... За твою любовь, Альеэро.
Тот повернулся и приподнял голову. В ореховых глазах плавали золотинки.
– Это тебе спасибо, маленький Иржи.
– Он протянул руку и положил длинные пальцы на ладонь парнишки и легонько пожал.
– Рядом с тобой оттаивает мое сердце...
Рано утром, как только озеро очистилось от тумана, Иржи уже шел на встречу с Татой дописывать ее портрет. Девочка сидела на камне и меланхолично грызла травинку.
– Привет, я думал, что ты придешь позднее!
– А мне все равно. Я же не барышня, а ты не будущий муж.
Она изменила позу и села так, чтобы Иржи было удобней работать. Тот снова подготовил краски и начал рисовать, вкладывая в портрет магию, чтобы сегодня все закончить, поскольку вечером он уже должен быть в Академии. Каникулы, не успев начаться, стремительно завершились.
– Ты его не бросишь?
– Вдруг нахмурила Тата бровки.
– Что ты этим хочешь сказать?
– В твоем разуме еще жив человек. А люди - жестоки. Увлечешься какой-нибудь красоткой с далекого южного побережья...
– Тата!
– Иржи отлепил взгляд от картины и заглянул девочке в глаза. В них было столько боли и печали...
– Ты влюблена в Альеэро?
Озвучил он свою внезапную догадку.
– Какая разница?
– Улыбнулась она.
– Я для него всего лишь - существо с Изнанки. Разве нас можно любить? Но все равно, я очень рада, что его сердце не замерзло окончательно, а наоборот, пустило внутрь живое тепло. И все благодаря тебе.
– Может, во мне он увидел себя? Тата, а какой ты была с ним?
Та улыбнулась.
– Сначала - девочкой. Как с тобой. А потом, когда
Тата неуловимо изменилась, и вот перед ним, на камне, сидит прекрасная юная девушка, словно полураскрытый бутон лотоса.
– Ты - чудо!
– Резюмировал Иржи, полюбовавшись на ее лицо.
– Лучше бы я нарисовал тебя такой!
– Даже такой я ему не нужна, мальчик.
– Грустно вздохнула она, превращаясь в девочку.
Через какое-то время Иржи высушил и закрепил магией портрет.
– Вот.
– Он развернул холст к своей натурщице.
С него смотрела юная, с чистым детским взглядом, девочка с кувшинкой в руках. Из-под длинного платья виднелись кончики босых ног и красный камень. А вторым, еле видным, слоем, да и то, если смотреть со смещением, просматривался лик прекрасной девушки с мудрыми, не по годам, глазами.
– Вот это да...
– Тата вскочила и запрыгала по поляне.
– Я повешу его в своей комнатке!
– Тат, а можно... я отнесу показать этот портрет Альеэро?
– Нет.
– Тата посмотрела вниз, на свои босые ножки.
– Он видел оригинал и... не увидел ничего. Поэтому - не надо. А ты приезжай. Ты нам понравился. И отцу, и мне. Прощай, маленький художник!
И Тата испарилась вместе с этюдником и картиной. Лишь краски сиротливо остались лежать на траве. Иржи подобрал их и кисти, завернул в тряпку и пошел на пристань.
Альеэро протирал ветошью, смоченной в каком-то растворе, никелированные части своей яхты.
– Закончил?
– Приветливо улыбнулся он.
– Да. Но портрет она забрала.
– Ну и хорошо.
– Альеэро аккуратно сложил тряпку и убрал ее в шкафчик вместе с банкой раствора.
– У нас с тобой сегодня последний день, и я хочу показать тебе еще одно интересное место. Это совсем недалеко. Иди ко мне!
Иржи оставил на пирсе сверток с красками и спрыгнул к Альеэро, который уже перебрался в лодку. Тот осторожно поймал его и поставил на дно.
– Иди на нос!
А сам сел на корму. Моторчик тихо зажужжал, и лодка, набирая ход, плавно двинулась вдоль озера. И снова мимо поплыли белые лилии с малюсенькими разноцветными птичками, сидящими на торчащих из воды веточках. В этот раз добирались они недолго. Глядя вперед, Иржи вдруг увидел выступающие над водой фонтанчики бьющих снизу ключей.
– Ну, вот мы и приехали.
– Объявил Альеэро.
– Сунь в воду руку.
Иржи послушно опустил руку и удивленно посмотрел на Змея.
– Теплая!
– Это единственное место на озерах, где из-под воды бьют теплые ключи. Раздевайся и ныряй! Тут нет водоворотов и водорослей. Чистое песчаное дно. Кстати, именно отсюда эту воду течением разносит по всей системе. Поэтому здесь везде тепло.
Иржи, поеживаясь, разделся и, оттолкнувшись ногами от скамейки на носу, ласточкой ушел в воду. Скоро к нему присоединился Альеэро, который показал на один из фонтанов, который то поднимался, то опускался.