Хундертауэр
Шрифт:
— Эх, Вово нету, — досадливо крякнул генерал, оглядев свое воинство. — Ладно, Хайн за него побудет. Готовы? Двинули! Шаман, веди к Южным воротам. Умника с собой возьми, будете оба-два прикидываться местными. А ты, Хайн, напротив придержись в хвосте, а то со стен не ровен час разглядят, так ворота ажно самой Башней Лорда подопрут.
И они двинули. Зембус на ходу прокрутил одним трофеем, другим, бердышом вовсе лихо очертил над конской головой сложный рунический знак, вызвав дружные нарекания как испуганной лошади, так и приключившегося рядом Хастреда. Сам книжник вытащил из седельной сумки факел, осмотрел его, словно впервые видел, и подал назад, под нос Тайанне.
— Для
— Себе это скажи, юноша бледно-зеленый, — желчно фыркнула эльфийка, но в факел все же ткнула пальцем, вызвав веселое полыхание паклевой обмотки.
Кижинга пристроился в первый ряд, уложив копье наперевес поперек седла, а Хайн с ворчанием придержал хрюкача и пристроился в затылок генералу. Хотелось ему вперед, рвать, метать, крушить и иными вариантами разрушительных действий оправдывать пожалованное ему героическое прозвание. Эльфийка откатилась в самый арьегард, начала разминать пальцы, как делают музыканты перед тем, как взяться за лютню. Одно дело — щедро расходовать внутреннюю магию, которую привычный ум без запинки облекает в нужную форму, и совсем другое — управляться с предметами, в которые магию закладывал кто-то другой. Тут важен каждый жест, каждое слово, чужая магия своевольна, и даже сильнейшие маги не всегда управляются с поделками, напоенными мощью более слабых! Это только генералу все задурно, на голом везении, махнул дрючком — полетел огненный шар, а знал бы, что могло вылететь при невезении!..
А генерал, едучи в центре отряда, пребывал на седьмом небе от счастья. Наконец-то предстояло расставить все точки над «ё», выписать виноватым исправительный клистир, провозгласить над родным городом славу свободной от гномьего засилья Гобляндии — и, конечно, прополоскать рот после гнолльего пойла свежесваренным гобландом №7!
Ворота Хундертауэра приближались.
Замок надвинулся из ночи островом мрака на фоне испещренного бледными звездами северного неба. Факел, полыхающий в отставленной руке Хастреда, словно попритух в тени могучих обветшалых стен.
— Занги с нами, Кейдж с ними, — пробурчал книжник, в составе первого эшелона прибыв под самые ворота, наглухо закрытые по случаю ночного времени. — Стукните кто-нибудь?
Кижинга небрежно сдернул с седла копье и трижды гулко бухнул тупым концом в ворота. Потревоженное дерево загудело, но никаких признаков жизни в округе не появилось. Хастред на всякий случай оглянулся на остановившуюся поодаль эльфийку, которая крутила головой, оглядывая гребень стены над воротами.
— Ничего, — мрачно объявила Тайанне.
— Отоприте! — рявкнул Хастред так, что лошадь под ним присела и запрядала ушами. — Эй, внутри! Это я, Альпид!
Кижинга услужливо забарабанил древком копья в тупо молчащие ворота.
Реакции не последовало.
Ну вообще никакой.
— Нету там никого, — сообщил Зембус, не поленившийся пробубнить несколько слов над переломленной веточкой. — Футов на сто — ни единой живой души. Интересно, а лошади на стену умеют лазить?
— Они в ворота въезжать умеют, — отрезал Хастред. — Рыжая, вынесешь эту дверь? Целую яхту уронила, а тут всего-то несколько досочек.
— Яхту я не роняла! — возразила эльфийка сердито. — Не надо на меня лишних собак вешать. Яхта упала сама, когда я выдернула из нее движок. И, кстати, эту яхту я вам включу в финальный счет, потому что это была последняя моя связь с голозадым детством. Брысь с дороги! Кто не спрятался, тот гном.
И решительно извлекла из копейного держака посох.
— Может, по старинке, топорами
— Ты б башкой лучше поколотился! Цыц, зеленый, следи за полетом фантазии.
Фантазия расцвела на венчающем посох камне роскошной огненной бабочкой, слабо затрепетала раскидистыми крыльями; от нее повеяло жаром, а помимо того вокруг взвился небольшой смерч.
— Эх, папа, ну не мог ты и тут без своего воздуха! — проскулила эльфийка плаксиво, на лбу ее напряглись тоненькие голубоватые жилки, смерч стремительно уменьшился до еле заметного колебания воздуха, а огненная фигура расцвела в здоровенную птицу-феникса.
— Есть такое мнение, что пора отсюда валить, — осторожно высказался Хастред, найдя себя на гипотетической прямой линии между пламенеющим посохом и целевыми воротами.
— Из Гобляндии? — с надеждой уточнил Кижинга.
— Если оно еще чуток подрастет, то вовсе с континента.
Понятливый Зембус уже отогнал коня на дистанцию, показавшуюся ему безопасной, и грамотей с орком тоже оставили свою позицию перед воротами, открыв линию огня.
Тайанне боролась с посохом, оказавшимся, как и следовало ожидать, противником сильным, умелым и упорным. Заложенная сила создателя пыталась обрести свою начальную форму — воздуха, и хоть поддавалась преобразованию в огонь, но при этом изматывала не на шутку. Ворота, как назло, выглядели крепким орешком — не вдруг и выжжешь, разве что расписать, как в баронской обители, их усиляющими магию символами… Но живописью можно до утра заниматься, тем более чревато скандалом с волосатым геометром, который себя мнит великим магом-начертателем. А такие неприятные процедуры, как борьба с отцовским творением, прерывать и потом начинать сначала совсем не хочется… Так что, прикусив губу, додержала набухающий клокочущим пламенем огненный цветок, покуда он не начал обжигать ей лицо, а затем тонко выдохнула и спустила его с привязи.
Пламя освобожденно взревело, развернулось длинным ярким шлейфом и шарахнуло в ворота. Треснуло, во все стороны повалили клубы серого дыма, мощно пахнуло горелым, но Тайанне уже физически почуяла: не вышло. Могучие ворота, устоявшие перед дварфийскими таранами и магией ее предшественников, тоже магов не последнего разбора, выдержал и этот удар судьбы. Правда, когда дым слегка рассеялся, стало очевидно, что повреждения нанесены немалые: обе створки ворот обуглились и даже слегка покосились, и пожалуй что второй такой залп вынес бы их с большой вероятностью… но после противоборства с посохом руки эльфийки обвисли безвольными плетями, и о втором раунде даже мечтать не приходилось.
— А чего, — осторожно проворчал рядом генерал. — Ничего. Вполне, я бы сказал. Молодец, эльфа, хоть и баба, да и то не вполне вразумительная. Я уж тебе как родной поведаю, что существует предание: врата Хундертауэра никогда не падут ни перед кем, окромя собственно гоблинов. То-то в давние времена народ развлекался — соберется гуртом иное племя и ну вышибать из Стобашенного его нонешних владельцев! Супротив предсказания не попрешь, ну да и сила гоблинская — тоже весомо, вот, бывало, выносили по двое ворот в неделю. После надоело, да и племена в этих развлечениях поперевелись, так что собрались и стали жить в городе уже все вместе. Дружно и счастливо. Тут и сказке конец был бы, да явились гномы… Хайн, ты чего расселся? Видишь ворота? Пойди выбей, а то здоровый лоб, а норовишь за эльфин счет проехаться.