Хвостатый эффект
Шрифт:
Дверь открылась и они увидели вводимую с довольным лицом подозреваемую. Когда охранники усадили девушку за стул она издевательски поблагодарила за шикарный завтрак. Корпорант тут же начал что-то строчить в своем планшете, а следователи поморщились. Им всё это поведение было уже как кость в горле. Хакетт вела себя абсолютно не так, как они рассчитывали и думали. Время поджимало. А она тем временем продолжила представление широко зевнув.
Но когда она с хищной улыбкой уставилась прямо на «переговорщика» и даже проследила за его передвижениями по комнате у всех присутствующих невольно пробежали мурашки.
—
Все присутствующие уставились на молодого парня, а тот встал как соляной столб, его лицо было белее мела и казалось, что он сейчас просто хлопнется в обморок. Наблюдая как по ту сторону, Хакетт чуть прищурилась, не сводила с него взгляда.
Наваждение отпустило его только после того, как девушка, будто ей надоело, перевела взгляд на камеру принявшись сверлить взглядом кого-то по ту сторону, — тебя я тоже вижу, — послышался её издевательский голос.
— Она ненормальная! И вы хотите, чтобы я вошел туда?! — переговорщик нервно дёрнул глазом указывая на Хакетт.
— Закованная в высокопрочную сталь и с ошейником подавителем она не опаснее обычного гражданского. К тому же вовсе не такая дура и психованная как тебе кажется, — фыркнул один из следователей. Но переведя взгляд на молодого человека, которому предстояло «войти в клетку со зверем», осуждающе вздохнул получив кивок корпоранта сунул в руку пневмоинъектор, — не переусердствуй.
Камера допроса.
Едва до чутких ушей донёсся звук шагов, приблизившихся к входной двери, Алисия торжествующе улыбнулась прищуриваясь. Человек за дверью постоял ещё с минуту, а когда вошел, с Алисии моментально слетела вся дурашливость. План фактически оставался прежним, однако теперь придётся вести игру серьёзно и без дураков.
Движения вошедшего были отточенными и выверенными. Беглый осмотр быстро подтвердил догадку, на шее был не заметный для обычного человека, след от инъектора, а сузившиеся в точку зрачки подтверждали догадку. Молодой человек перед ней был под нейростимулятором.
Применяли эту дрянь в Альянсе крайне редко. Слишком много, у этого результата сумрачного гения саларианцев, было минусов. Сами салары применяли его при финансовых торгах и некоторых переговорах, когда требовалось переспорить и переиграть оппонента, особенно волусов. И то ли медики Альянса что-то напутали, или же саларианцы, в своём фирменном стиле, выдали не всю информацию, но на людей побочные эффекты действовали куда сильнее.
И если головная боль и тошнота были вполне терпимыми. То развивающаяся зависимость и заторможенность мышления без новых доз, а также, что самое страшное, стремительное развитие некоторых заболеваний головного и спинного мозга, уже не только вызывали вопросы, но и ставили под сомнения актуальность использования этих препаратов.
А уж нашумевшие переговоры в торговых рядах, когда ушлые торгаши без всяких нейростимуляторов умудрялись переспросить тех же саларианцев под этими препаратами, уже не один раз вызывал некий аналог гордости, пусть и не связанный с самим фактом торговли. Хотя Алисия была более чем уверена, такие упёртые представители человечества как Цербер, наверняка добьются каких-либо положительных результатов от этого вещества.
Однако тут случай был другой. Вошедший к
Сев на стул, мужчина положил перед собой довольно толстую папку с, как выяснилось через секунду, синтетической бумагой, заполненной каким-то текстом. Сама бумага была довольно дорогой по нынешним меркам и использовалась редко, а напечатанный текст разглядеть так и не удалось. Демонстративно перелистнув несколько листов, будто изучая их, он поднял на неё взгляд, — госпожа Хакетт, — обратился он к ней, но был бесцеремонно перебит.
— Господ в моей стране уже нет чуть больше двухсот пятидесяти лет, — демонстративно поморщилась Алисия.
— Что?
— Не знала, что теперь в институтах не преподают историю. Даже нам, «тупым солдафонам» её преподают. 1917 год. Октябрьская революция. Полное и окончательное свержение монархии. Так что господ у нас с того времени нет.
— Познавательно, но я здесь не за этим. Товарищ Хакетт. Вам представлены обвинения в: многочисленных нарушениях субординации, невыполнении приказов, повлекших смерть подчинённых. Вопиющее пренебрежение Женевской конвенции. Оскорбление и причинения тяжкого вреда здоровью старшему офицеру, а также, — мужчина бы продолжил, но Алисия снова перебила его.
— Воу! Воу. Тише, разогнался, смотри, ещё немного и на сверхсветовую уйдёшь без корабля, а это, знаешь ли, чревато, — не давая вставить слово, Хакетт начала рассуждать о других нарушениях ходя вокруг да около, пока наконец по столу не ударила ладонь. Алисия с удовлетворением заметила, как дернулся уголок глаза собеседника. Препарат оказался хорошим, но всему есть предел.
— Прекратите паясничать, Хакетт. Я здесь, чтобы попытаться помочь Вам, — отрезал он, доставая из папки пару листов, — это готовый акт об амнистии, заверенный и подписанный.
Алисия оторвала взгляд от бумаги и искренне расхохоталась, — я думала меня судить будут, а вы меня решили просто покатать на кораблях и дать отдохнуть от службы в фешенебельном СИЗО! — через миг она перестала смеяться, её лицо охладело, — не держите меня за дуру.
— И в мыслях не было, — переговорщик отодвинул акт, под ним было ещё два листка, верхний был с хорошо знакомым девушке символом корпорации ЭкзоГени, — это договор на добровольное согласие в медицинских исследованиях. Разумеется, абсолютно безопасных и никак не затрагивающих вашу дальнейшую жизнь. После исследований вы даже можете вернуться на службу в Альянс. Разумеется, с понижением и оставленным ограничителем. Но не волнуйтесь, он будет выглядеть как очень модный и современный чокер. Вот ручка, — он протянул Алисии пишущий предмет, на что она, сидя с закованными за спиной руками, в ответ посмотрела на него как на идиота. Тот и глазом, не моргнув тяжело вздохнул.