Хвосттрубой, Или Приключения Молодого Кота
Шрифт:
Мурчел выбрался наружу. Немного повозившись с чем-то похожим на длинную виноградную лозу, он, оставляя отпечатки ступней, зашагал через луга к другим владениям Мурчелов.
Фритти взволнованно помчался по полуострову, перепрыгивая через камни и корни. Добравшись до бухты, осторожно осмотрелся — Верзила скрылся. Тогда Фритти вприпрыжку припустился обследовать странный предмет.
Обнюхал его. Это явно была не ореховая скорлупа — скорее что-то сделанное Мурчелом. Серая краска
«Может быть, она и у меня поплывет, — подумал он, — и перевезет меня через воду».
Но она лишь лежала на берегу — ей и дела не было до Фритти и до самых сильных его желаний.
Фритти улегся на дно большой скорлупы. Напряженно размышлял, стараясь придумать, как заставить ее перенести его к светящемуся холму. Думал… думал… и задремал от раздумий и теплого полуденного солнца…
Вздрогнув, проснулся. Сбитый с толку, дико огляделся, но не увидел ничего, кроме боков плавучей ореховой скорлупы. По гравию к нему захрустели шаги. Ослабев от замешательства, боясь выпрыгнуть и обнаружить себя перед Верзилой, он юркнул под кучу грубой ткани. Она прикрыла его, когда он сворачивался под ее успокоительной тяжестью.
Шаги Мурчела остановились, а потом вся скорлупка сдвинулась и заскребла по отмели. Изумленный Фритти вцепился когтями в деревянное дно. Скрежет прекратился, и на смену ему пришло ощущение плавного движения. Хвосттрубой услышал, как Верзила тяжело перевалился через край, а после до него донеслись чередования скрипа и плеска.
Через некоторое время Фритти набрался мужества, чтобы высунуть розовый нос из-под прикрытия складок одежды. Перед ним была громоздкая спина Мурчела; Верзила двигал туда-сюда ветками дерева. Скорлупка вся была окружена водой.
«Ведь сказала Матушка Ребум: то, что движется в воде, — подумал он. — Значит, если мне повезет и я не потону в этой странной скорлупке, я, пожалуй, должен буду ее благодарить».
Он свернулся в укрытии — хвост на носу — и снова заснул.
Сколько прошло времени, он не знал. Скорлупка с глухим стуком остановилась. Фритти слышал, как вокруг копошится Мурчел, но приют его не был обнаружен. Мурчел наконец вылез и, топая, ушел. Хвосттрубой какое-то время полежал тихо, потом встал — потянуться и оглядеться.
Перед ним вырос остров. Скорлупка причалила к деревянной дорожке, которая небольшой своей частью протягивалась над водой, а потом кончалась грунтовой тропкой, вившейся вверх по травянистому склону. Вверху этой тропки Фритти разглядел владения Мурчела, а над ними, высясь, как белое, лишенное веток Пра-Древо, вырисовывался Мурчелов холм. Солнце
Фритти поднялся по неровной дорожке. Трава пружинила под лапами. Шагалось легко. От долетавшего с Большой Воды ветра, который ласкал нос и усы, ему казалось, что он достиг вершины мира.
От громады Мурчелов а гнезда отделилась тень и увесистыми неспешными шагами спустилась по холму ему навстречу. Это был большой пес с широкой грудью и тяжелыми лапами.
Ощущая странную беспечность и самоуверенность, Хвосттрубой продолжал спокойно подниматься по травянистому склону.
Озадаченный вяка склонил набок голову и уставился на него. После мгновенного испытующего осмотра он заговорил.
— Эй, ты там! — пролаял мастиф. — Кто таков будешь? Чего тут делаешь?
Голос у него был басовитый и медлительный, как дальний гром.
— Я Хвосттрубой, мастер Вяка. Приятной вам пляски. А к кому я имею удовольствие обращаться?
Пес покосился на него сверху:
— Гав-Расправ я. Ответь для начала, коли спрашивают. Чего тут отираешься?
— Ах, просто осматриваюсь, — сказал Фритти, миролюбиво помахивая хвостом. — Я попросту прилетел с той стороны воды и подумал: дай-ка огляжусь. Хорошенькое местечко, не правда ли?
— Хоррошенькое, — прорычал Гав-Расправ. — Только не для тебя. Отваливай, ты. — Пес еще раз сердито зыркнул исподлобья, потом снова настороженно наклонил голову на сторону. — Ты сказал — «прилетел»? — медленно выдавил он. — Да разве ж коты летают?
Пока разговаривали, Хвосттрубой постепенно придвигался ближе. Теперь, всего прыжках в пяти от вяки, Фритти уселся и принялся беззаботно умываться.
— О да, некоторые летают, — сказал он. — Собственно говоря, все мое племя летучих котов подумывает сделать этот уголок своим новым гнездовьем. Нужно нам, знаете ли, местечко, где яйца откладывать.
Хвосттрубой поднялся и стал обходить пса, описывая широкий круг.
— Да, только подумайте, — сказал он, озираясь, — сотни летучих котов… больших, маленьких… прелестная идейка, не так ли?
Он почти миновал опасность, когда Гав-Расправ издал басистое рокочущее рычание:
— Коты не летают. Не смей врать!
Мастиф с лаем прыгнул вперед, и Фритти повернулся и помчался вверх по холму. И сразу понял, что там не было ни деревьев, чтобы вскарабкаться, ни забора, чтобы спрятаться, — на вершине холма открытая лужайка.
«Что ж, — вдруг подумал он, — а с чего бы это мне беспокоиться насчет бегства? Раньше я встречал лицом к лицу куда худшие опасности, и выжил».
Он повернулся мордой к огромному мастифу, мчавшемуся на него снизу.
— Подойди, нюхатель навоза! — взвыл Хвосттрубой. — Подойди и переведайся с детищем Огнелапа!
Заливаясь лаем, Гав-Расправ подбежал, не подозревая, что окажется носом к носу с юным, азартным, царапучим котом. Его утробный лай превратился в изумленный визг, когда острые когти прошлись по его брылям.