Хякки Яко

Rorshas

Резко встряхнув головой я постарался отогнать пошедшие в разнос мысли. Ожидание изрядно действовало на нервы, ровно как и уже разгорающееся внутри угли ярости, что скоро грозили обратиться в бушующее пламя. Но не здесь и не сейчас.

Всматриваясь в хмурое ночное небо я продолжал сидеть на пороге своего дома, с трепетом и толикой облегчения ожидая развязки.

Тихий звук шагов я услышал загодя, а потому когда те, кого я ждал показались на веранде, то всё уже было готово. Хотя, скорее я был готов.

Они шли почти идеально ровно. Две женщины, с которыми я связал свою жизнь. С одной я прожил вместе более века, а с другой меньше года, однако в своей семье я никогда и никого не выделял. А Мито

теперь такая же её часть как и Умеко.

— Дорогой.

— Суженый.

Тихо поприветствовали они меня. А я просто смотрел на них, стараясь запомнить каждую деталь.

Хм, а ведь между ними что-то изменилось. Нет, они по прежнему едва ли переносят друг дружку, но… что-то определённо поменялось. Быть может общая беда помогла им прийти к компромиссу или же они как следует пустили друг дружке кровь на одном из полигонов. Оба варианта имели право на существование, ровно как и имел место быть простой разговор по душам, но детали сейчас были не важны. Главное что они смогли хоть немного примириться с фактом взаимного существования, остальное придёт потом.

Вот теперь точно всё.

— Пора.

— Да, — несмотря на то что подобное происходило уже сотни раз Умеко была бледна как полотно, — Прощай… Дорогой.

По её щекам текли слёзы, но приложив всю свою волю я смог повернуть голову и встретиться взглядом с Мито.

В отличие от Умеко она держалась стойко и спокойно, но эмоции… Она не была готова к подобному, вот только едва ли вообще к такому можно подготовиться.

— Я… — вскинулась было Принцесса Узумаки, но тут же замолкла и лишь когда на её плечо легла маленькая ладошка Умеко она, едва ворочая языком, смогла произнести:

— Прощай… Любимый.

— И вы прощайте.

Сказав эти три слова я тут же развернулся и направился к выходу. Я всегда поступал именно так, но… Когда створки ворот уже были распахнуты я остановился и прошептал:

— Я вернусь. Обещаю.

И лишь затем покинул родной дом.

Надежда — глупое чувство. Я считал и считаю так по сей день. Но как я уже сказал одному юнцу — мой взгляд на мир не обязательно должен быть единственно верным. Да и даже если я всё-таки прав, из любого правила бывают исключения, и порой глупое и бессмысленное чувство именно то что нужно для того чтобы идти вперёд.

Пять месяцев спустя

Кэтсеро равнодушно смотрел на то как несколько новичков в его отряде изливают содержимое своих желудков прямо на землю.

Да уж, когда ему обещали усиление речь шла о матёрых воинах, а не об этих салагах. Впрочем другие ловчие партии и этого не имели, так что жаловаться было грешно.

Отвернув в голову от всё ещё переводящих казённые харчи юнцов, старый шиноби вновь обратил взор на деревню… вернее на то что от неё осталось.

Итиномия была небольшой деревушкой, что раскинулась прямо на берегу реки Могами, всего в нескольких сотнях километров от Страны Когтя. Достаточно удалённое и ни чем не примечательное поселение, что даже после объявления войны продолжало жить своей обычной жизнью, не задумываясь о том, что происходит на фронте. Местным это не было нужно, они не хотели идти воевать, однако война сама пришла к ним.

Неспешно прошагав прямо к чудовищному мемориалу Кэтсеро всё же не смог удержать лица. Вид десятков трупов, нанизанных на костяные пики прямо посреди некогда процветающего селения мог оставить равнодушным только законченного психопата, а сам Кэтсеро таким себя не считал.

Он видел подобное уже не единожды. За последние четыре месяца вся Страна Земли познала на себе гнев и нечеловеческую жестокость Клана Кагуя и прочих отродий Конохи, что словно тараканы расползлись по всем её конца. Но именно Демоны Проклятого Перевала зверствовали особенно рьяно и часто. Насаженным

на колья ещё повезло, иным отрубали руки и ноги, но сохраняли жизнь, да бы те как следует помучались перед кончиной, прочих хоронили заживо, оставляя торчать из земли только пальцы, из-за чего такая могила издали была похожа на луг укрытый травой странного цвета. Но хуже всего приходилось попавшим в плен шиноби и в особенности тем отрядам что были посланы ликвидировать эту угрозу. Их тела находили изувеченными настолько, что их зачастую невозможно было опознать, а порой они и вовсе представляли из себя просто огромный комок пульсирующей плоти, причём те кто находил подобное клялись, что в этой массе явно были видны множество искорёженных рук, ног и лиц. Да, местным ещё повезло.

Быстро осмотрев трупы Кэтсеро пришёл к выводу что отряд Кагуя был здесь дня три назад, а значит они вновь их упустили. Повелители Костей никогда не гнушались путать следы, разделяться на ещё более меньшие отряды и особенно сильно любили осыпать путь своего отступления всевозможными ловушками и засадами. И если те же Подземные Мины и Каменные Тернии ещё можно было заметить загодя, то вот печати на основе фуин нет.

Старый воин своими глазами видел как одна такая заставила идущего впереди него бойца буквально сжаться в один крошечный мясной шарик, а затем заляпать собой всё в радиусе нескольких метров, и это ведь тоже далеко не предел. В садизме и жестокости рогатым воистину не было равных.

Встряхнув головой Кэтсеро постарался выбросить прочь ненужные сейчас мысли. Они были на задании и рядом орудовал страшный враг, недооценивать которого было смерти подобно:

— Уходим. Здесь нам больше нечего делать.

— Так точно! — раздался ему в ответ нестройный хор голосов.

* * *

По прошествии восьми часов его отряд встал на ночёвку, не потеряв по пути ни одного бойца, что было странно. Он выбрал не то направление? Или наоборот то? Или всё это ловушка и они прямо сейчас стремятся в западню? Не спеша пережёвывая вяленое мясо и запивая его водой, Кэтсеро всё думал о том, что же им делать дальше, в то время как в лагере царило тяжёлое молчание. Собравшись у крохотного костра, те кому выпала вторая смена на дежурстве тупо пялились на крохотный язычок пламени, попросту не зная что сказать.

Наконец один из новичков, Хизока, кажется, не выдержал и прошептал:

— Кем вообще надо быть что бы сотворить такое?

— Кагуей, — так же тихо ответил ему Ючи, коренастый мужичок, с короткой бородёнкой и тёмными глазами, что уже третий месяц ходил под его началом.

— Но это же бесчеловечно, — всё не унимался салага, — Я понимаю просто убить, но зачем… так?

— Потому что это Кагуя, — зло прошептал Ючи, остервенело вгрызаясь в собственный паёк, — А они к людям отношения не имеют. Проклятый нелюди, ненавидящие род людской. Чтоб эти мрази сдохли.

Последняя фраза сопровождалась смачным плевком. А перед глазами Кэтсеро вновь предстала картина сорокалетней давности.

Его родная деревня. Яркое солнце и Шика — дочка травника, что жил по соседству. Они часто играли вместе, когда были детьми. Тот день тоже начался с забав, но… потом… он помнил всё урывками. Несколько силуэтов в белых одеждах с красными пятнами. Собравшаяся на улице толпа. Крики, ругань, спор и… кровь. Когтистая лапа что пронзила грудь старосты и равнодушный взгляд зелёных глаз, чей обладатель лениво перешагивал через кровоточащее мёртвое тело. А потом вновь крики. И паника. Звук падающих тел и плачь Шики. Он видел как её отца и её саму волокли прочь. Слышал как она молила о помощи, звала его. А он просто закрыл уши руками, спрятавшись под забором, и смотрел на то как её уносят. В тот день многие погибли. Его мать была в их числе. Тогда он потерял всё, но: