Хюльдра

Половнева Алёна

Мальчишка улыбнулся и выбежал в приоткрытую створку двери. За ним, тявкая, выскочил шпиц.

Алиса не чувствовала ничего, прощаясь с этой креатурой: выдуманный ребенок теперь не имел к ней никакого отношения.

– Я заставил бы тебя сделать аборт, - неожиданно трезво прошептал ей на ухо Павел Проценко, в ту ночь, когда они ломали компьютер Лавровича на набережной Осло-фьорда, - я не дал бы тебе погубить свою жизнь. Ты этого не заслужила…

Алиса

была с ним согласна. Этого ребенка никогда не было и не должно было быть. Потому что иначе был бы Лаврович, и не было бы Бьорна, что теперь виделось Алисе в корне неправильным.

– Мне тоже, наверно, стоит уйти, - улыбнулась Старая Актриса. Она сделала изящный жест рукой, приглашая Алису сесть в ее кресло. – Возможно, я одно из ваших самых страшных воспоминаний, но, ей богу, вы не виноваты в моей смерти.

Алиса кивнула и улыбнулась ей. Старая Актриса драматическим жестом запахнула шаль, послала чувственный воздушный поцелуй Черноглазому и, вскинув гордый подбородок, прошествовала в распахнутую дверь за Мальчишкой и своей собакой.

Алиса села в кресло и посмотрела на Черноглазого. Тот неспешно перебирал какие-то исписанные листы, устилающие его колени и пол у их ног.

– Я писатель, - заявил тот, поднимая на Алису взгляд, - я пишу свой первый роман. Мне нужна тишина. Я отсюда не уйду.

Он улыбался.

– Ты – моя самая настырная галлюцинация, - сказала Алиса с улыбкой, подтягивая ноги на кресло. Ей было холодно. – о чем будет твой роман?

– Будто сама не знаешь! – сказал Черноглазый, - мы же внутри твоей головы! Конечно, о хюльдрах!

Алиса кивнула.

– Я умерла? – вдруг спросила она.

– Не знаю, - ответил Черноглазый и отхлебнул виски.

Они помолчали.

– Почему мужчины так ко мне относятся? – снова спросила она у Черноглазого. Он делал на своих листах пометки роскошной перьевой ручкой и словно забыл о присутствии Алисы.

Она была ему неинтересна. Он знал о ней все. Алиса же, в свою очередь, не могла упустить возможности запросто поболтать со своим подсознанием.

– Потому что ты ими питаешься, - ответило подсознание, - получаешь удовольствие, топча чужие чувства. Не отрицай! Ты жрешь их эмоции, чтобы восстановить баланс внутри, чтобы выбраться из тьмы, в которую тебя когда-то качнуло. Ты любуешься своим отражением в их влюбленных глазах и пытаешься себя убедить в том, что ты – не такая, как все. Ты пытаешь их и наслаждаешься их мучениями.

– Что теперь со мной будет? – спросила Алиса, даже не пытаясь спорить со своим подсознанием.

– Теперь

все будет хорошо, - ухмыльнулся Черноглазый и опрокинул в себя остатки виски.

Глава девятая. 2010 год. Ошибка эксперимента.

Вася Заваркин выгружал продукты из багажника, как вдруг увидел свою сестру, идущую по улице: Алиса глазела по сторонам, жевала булочку и пританцовывала на ходу. Легкая, стройная и грациозная, она оживила своим появлением улицу, и прохожие, спешившие по своим делам нет-нет да и поглядывали на нее.

Вася хотел было закрыть багажник и подняться наверх, как вдруг заметил то, что заставило его бросить продукты на заднее сиденье, запрыгнуть в машину и снова завести мотор.

За Алисой следил какой-то парень. Высокий, тощий, он крался совершенно по-идиотски, как будто играл в дешевом шпионском боевике. Порыв ветра откинул его куртку, и Вася опытным взглядом выцепил рукоятку пистолета, заткнутого сзади за пояс.

– Надеюсь, ты отстрелишь себе задницу, кретин, - проскрежетал Вася и птронулся с места. Он не боялся быть замеченным: маленькая красненькая машинка принадлежала Инге и Алиса никогда ее не видела.

Вася проехал дальше по улице и наблюдал за сестрой в зеркало заднего вида. Когда Алиса проходила мимо, он отвернулся от ветрового стекла, хотя это было совершенно излишне: эта дурочка глазела куда угодно, но только не на припаркованные машины и не себе за спину. Преследователь не отставал.

Заваркин вспомнил, что Алиса идет в Фолькмузей и прикинул, каким пешеходным маршрутом туда проще всего попасть. Эта осторожная охота его бесила: он предпочитал решать проблемы с наскока и радикальными методами, а слежку и вынюхивание оставлять Аське. Он улыбнулся, в который раз отметив, что снова думает о ней без опаски, и даже с некоторой нежностью.

На свой страх и риск он дал по газам и принялся маневрировать по центральным улицам Осло. Это заняло у него с полчаса: он умудрился попасть во все, даже самые незначительные заторы, что создавались, в основном, туристическими автобусами.

– Слава богу, сезон подходит к концу, - проворчал он и запарковал автомобиль сразу за королевскими пастбищами. С замиранием сердца он поджидал сестру.

Интуиция не подвела его: Алиса появилась целая и невредимая и возле лошадиного загона остановилась погладить жеребенка. Ее преследователь топтался метрах в пятидесяти на абсолютно открытой местности.

– Посмотри же назад, - увещевал Вася Алису, будто та могла его услышать, - что это за обмылок? Ты его знаешь? Почему он идет за тобой?

Он, двигаясь урывками, проводил сестру до входа в Фолькмузей и рванул дальше вдоль забора. Вася знал, что его территория не имеет куска изгороди возле старой кирхи. Он выяснил это в прошлое воскресенье, когда водил сюда двух несносных тинейджеров – племянников Инги. Он имел неосторожность вслух поинтересоваться тогда, почему музей под открытым небом не огорожен глухим забором с проволокой под током. Инга удивленно посмотрела на него, и Вася понял, что в Норвегии никому и в голову не приходит, что можно пройти в музей без билета.