И-2
Шрифт:
— Такой доступ так просто нам не дадут.
— Не дадут — оскалился я — Да… не дадут. А мы сами возьмем. Двигаем дальше.
— Да, лид. Я пойду первым — мечник задумчиво оглядел два прихваченных с собой мачете и выбрал тот, что казался чуть прочнее — Я пойду первым… во мне бурлит странная злость… и я не могу ее унять медитацией…
— А ты не унимай. Вбей ее кому-нибудь в глотку.
— Да, лид.
Мы закончили через два часа.
Следом прозвучал несильный взрыв, и схлопнувшийся коридор перекрыл внутренней хрени выход наружу. Мы неплохо прошлись по уцелевшим помещениям огнем и мечом, но нет никакой гарантии, что чего-то не упустили. Так пусть
Спустив ко дну шахты всю добычу — а ее было немало, пришлось делать пять ходок и еще столько же придется сделать, чтобы все это утащить на базу — мы разделились. Каппа взялся за разведку, выискивая такой путь, чтобы прикрытые тряпками и спрятанные в ящики трофеи не попадались на глаза их потенциальной хозяйке Управляющей. А я вернулся в колодец и начал долгий обстоятельный доклад.
Мне было о чем рассказать.
Мы с сержантом отыскали и попытались запустить нужный терминал, но он оказался безнадежно мертв. Его вырванные останки мы вытащили и принесем сюда — возможно тайный рукастый гремлин Управляющий сможет его оживить.
Мы добрались до объекта № 4 и… снова охренели, причем на этот раз куда сильнее.
За дверями с цифрой четыре не было плуксов, лишайника или насекомых. Там вообще не было ничего. И, что самое пугающее — там царил настолько идеальный порядок, насколько это вообще возможно для однажды взорванного и почти целиком обрушившегося комплекса.
От четвертого объекта осталось одно большое и два малых помещения, плюс четыре никуда не ведущих коридора, оканчивающихся завалами. Первое малое помещение было чем-то вроде холла с металлическими креслами вдоль стен и висящими над ними сельскими пейзажами. Вторая малая комната представляла собой врачебный кабинет — кушетка за ширмой, металлический письменный стол, кресло, плакаты с изображением гоблинской анатомии, коричневые шторы прикрывающие фальш-окно с солнечной долиной «за стеклом». На столе аккуратно разложены ручки, папки, на краю лежит стопка потрепанных книг. Одинаковый во всех помещениях пол в желто-серую клетку идеально чист.
Большой зал — непонятно. Тут явно раньше имелись перегородки, о чем говорили следы на потолке и полу. Аквариумы в аквариуме — вот что тут было раньше. Прозрачные стены, делящие один большой зал на десяток клетушек. В каждой такой клетушке имелись высокие столы, шкафы, странное оборудование, неудобные стулья, а вдоль стены у входа вытянулись торгматы — только здесь продавались не пушки, а кофе и закуски. Один из семи автоматов все еще работал, приглашающе светя витриной.
Тут же, в большом зале, мы отыскали мертвый терминал, кучу дохлых ноутов, забрав несколько внешне целых. Мы отыскали содранные с потолка точки наблюдения, датчики, сенсоры и прочую потолочную требуху. Все это было сложено в дальний угол и задвинуто больничной белой ширмой.
Кости. Полные скелеты.
Они были в каждой клетушке, причем все они были одинаково одеты. Зеленые штаны, футболки, шлепки, а сверху белые халаты. Все скелеты лежали навзничь, руки по швам, черепа смотрят вверх. Все говорило о том, что эти останки кто-то разложил — кто-то со знанием анатомии. Кто-то предельно терпеливый, скрупулёзный, аккуратный, последовательный… короче — гребаный перфекционист. Таких надо убивать в первую очередь. А таких, кто обитает в заброшенных лабораторных комплексах — тем более.
Когда мы все осмотрели и поняли, что «хозяин» жив и вот-вот пожалует на шум — мы заторопились. Не было никакого желания устраивать войну рядом с хрупким оборудованием. Оживший синтезатор выбросил пару меню. Разобравшись с предложениями, я сделал самое простое — приказал машине выйти на связь с другой машиной. И как только синтезатор
Но дозы нам выдали. Аггрегат едва слышно повздыхал и выдавил в приемный лоток семь пластиковых пузырьков — все, что смог.
Пока я колдовал с оборудованием, Каппа шаманил с торгматом. Забрав химию и выбитые им товары, мы торопливо двинулись к дверям, тяжело шагая по чистенькому клетчатому полу, что уже покрылся разводами грязи, слизи и белой крови.
Вывалившись в грязный пыльный коридор, я обернулся и посмотрел на один из коридоров, ведущих из большого помещения — этот коридор с самого начала привлек мое внимание. Что-то было в нем. И, когда я уже шагнул к Каппе, пошедшему проверить почему дохлый красный плукс вдруг зашевелил расплющенной жопой, я увидел, как из коридора показалась тонкая красноватая плеть, похожая на тонкую когтистую косичку сплетенную из нарезанного соломкой подтухшего мяса. Плеть вытянулась, уцепилась за потолок, за ней последовала вторая, затем третья, потом сразу десять… все они вытягивались и вытягивались, хватаясь за потолок, стены, косяк, предметы мебели и оборудования. Одна из этих хреновин нырнула к полу, подхватила что-то упавшее с потолка, вернув желто-серым клеткам девственную чистоту.
Вот дерьмо…
Нагруженные взятым с четвертого объекта оборудованием, мы двинулись прочь, убивая поредевшую живность. Разгрузившись, мы вернулись наверх, после чего вкололи себе по дозе. Каппа предложил быть первым, но я лишь рассмеялся в лицо узкоглазому подопытному кролику и ввел себе химию. Следом мы разболтали во флягах вытащенные им с лабораторного торгмата таблетки энергетиков и изотоников.
Сколько лет этой спресованной и спрятанной в пластиковую обертку химии? Двести? Триста? Пятьсот?
Плевать.
Мы растворили и выпили. А желудки с радостью приняли подслащенное химическое дерьмо и намекнули, что не против добавки. Все верно — мы гоблины. Мясо, шиза, самогон и патроны — дайте. А паштеты из шпината и авокадо оставьте себе.
Последний рейд был разведывательным и мародерским одновременно. Я не собирался без крайней нужды возвращаться сюда снова, но помнил, что мне нужны козыря — меня задолбала эта подвешенность и необходимость сражаться за доступ к информации. Мне нужно было то, что нужно системе. И этого тут хватало — десятки камер наблюдения, снабженных микрофонами, всевозможные датчики, осветительные приборы, отдельные малопонятные агрегаты. Мы брали все это дерьмо и стаскивали вниз, попутно убивая, убивая, убивая. Во время разведки наткнулись на финальный крайний завал и я, постояв перед ним, убедился, что там, за этой толстой пробкой из дробленного бетона, есть еще пустоты и там точно кто-то обитает. Всего на этом этаже шесть объектов. Мы побывали в трех. Еще три — завалены частично или полностью, скрыты от нас завалом. Пробиться туда вполне возможно, но я пока не видел в этом необходимости.
Поэтому, найдя у завала необычное, вытянутое по полу длинной мерзкой кишкой гнездо здешних плуксов, мы вспороли его, убили внутри все живое, добавили огня и ушли, давя крохотных новорожденных плунарных ксарлов.
И вот мы снаружи — а я даю фильтрованный доклад, не забывая намекать, что нам с Управляющей самое время перейти на более высокий уровень доверенных отношений. Ну, в том случае, если она хочет, чтобы старательные гоблины-мерсенарио отыскали для нее целую кучу исправного оборудования — глаза, нос, уши и прочее.