I'm a slave for you
Шрифт:
Драко знал, что пленник скоро сломается окончательно, выдав местонахождение всех баз, о которых ему известно. Это ощущение незаконченности, близости долгожданного финала манило Малфоя, но лишь одна мысль о продолжении этой кровавой оргии приводила слизеринца в ужас. Он не хотел больше причинять боль, не хотел ничего… Не хотел ни этого дома, ни этой жизни. Юноша думал лишь об избавлении, сладостном, желанном избавлении. И не важно, как и когда оно явится.
Малфой рывком отворил дверь в ванную комнату и отправился прочь из своей спальни. Юноша обещал себе, что не станет приставать к Гермионе, пока этот
Не прошло и дня, чтобы Драко не ругал себя за собственную «мягкотелость». Ему не хотелось быть слишком нежным с Гермионой, не хотелось потакать желаниям плененной рабыни, но он не мог остановиться. Что-то теплое разливалось внутри, как только в поместье раздавался чарующий смех гриффиндорки. Теперь, когда она свободно гуляет по дому, Джеки и Гермиона постоянно находятся рядом. Девушки так счастливы в обществе друг друга, что не замечают ничего вокруг… Гермиона улыбается, шепотом рассказывает девчонке что-то, от чего та начинает краснеть.
Луна стучалась в окна Малфой Мэнора, играя переливами на мраморном полу. Драко шел не спеша, думая о Гермионе. Ему так хотелось поскорее прикоснуться к ее нежной коже… Может быть, она улыбнется ему? «Нет, нет, Драко, даже и не жди. Ты пугаешь ее», – подумал юноша, плотно сжав губы. «И что с того? Разве так не должно быть? Разве рабыня должна любить господина? Достаточно и простого подчинения…», – уверял себя юноша.
Гермиона читала старую пожелтевшую книгу, о которой никогда раньше не слышала. Молодая ведьма, бегущая от инквизиции, влюбилась в прекрасного молодого священника. В мире магглов подобной литературы нет… Люди не привыкли признавать собственную жестокость, и стараются избегать темы рабства, глупых религиозных войн и сожжения «еретиков». Девушка погрузилась в чудный мир, утонула в бесконечных строках произведения, не заметив, как к закрытой двери кто-то подошел. Кодовый замок давно был снят за ненадобностью, и Малфой, чуть помедлив на пороге, распахнул тяжелую дверь.
Гриффиндорка улыбнулась, услышав до боли знакомый скрип. Она думала, что Джеки вновь пришла к ней, чтобы вместе скоротать время, рассказать о былом. Последнее время пуффендуйка немного вялая и сонная, стала уставать гораздо быстрее, чем раньше. Эльфы поят ее каким-то отваром, стимулирующим мышцы, но все впустую. Гермиона отложила книгу и расправила теплое одеяло, готовясь встретить подругу.
– Ты сегодня поздновато, – улыбаясь, сказала Гермиона, даже не обернувшись к распахнувшейся двери.
– Я всегда прихожу в самое нужное время, – холодно заметил Драко, проходя в комнату.
Дверь за ним закрылась с таким же скрипом, но теперь он показался Гермионе жутким и зловещим. Наверное, обстановка вокруг Драко меняется с ужасающей скоростью, преображая даже самые теплые места во что-то неприятное и тягостное, точно зыбкие воды болота. Гермиона с удивлением заметила, что Драко явился к ней в одних лишь трусах. Пробежал по коридору незамеченным? Холодные глаза, так похожие на ледяную
Гермиона уже и забыла, какого это… Бояться предстоящей близости. Раньше она жила в постоянном страхе, слушая, нет ли шагов за дверью, в пустом коридоре… Но вот теперь Драко не приходил к ней около двух недель. До этого он был так мил, что страх пропал, исчез вовсе, сменившись покоем… Но потом слизеринец ударил ее, впечатал в стену… Он не изменился. Совершенно не изменился. Может, Драко просто больше не хочет спать с грязнокровкой? Почему тогда просто не выдаст ее Темному Лорду? Боится, что тот узнает о нескольких месяцах пребывания в Мэноре? Почему бы тогда не убить? Гермиона не знала ответа ни на один из этих вопросов, но не спешила спрашивать его у Малфоя…
– Я не ждала тебя, – робко прошептала девушка, закусывая нижнюю губу.
Слизеринец услышал в голосе Гермионы что-то грустное. Удивительно, какой разной она может быть. С самого начала гриффиндорка казалась озлобленной и непокорной, затем покладистой, даже ласковой… Но что с ней сейчас? В этом печальном взгляде смешано столько всего… Ей страшно. Да, ей страшно. Но разве не желание выражают эти искорки, что танцуют в ее глазах?
– Я и не хотел приходить… Просто мне холодно одному, – улыбаясь, ответил Драко.
Его стальные глаза блеснули в скудном свете лампы, что висела над кроватью Гермионы. Девушка поежилась, понимая, что ей предстоит. Что-то шевельнулось внизу живота, когда взгляд так неаккуратно коснулся стальной упругости мышц живота Драко. Гриффиндорка стыдливо отвернулась, как только слизеринец начал медленно, словно крадущийся дикий кот, подбираться к высокой кровати. Свет лампы дрожал на светло-золотых стенах, плясал на красном ковре.
Драко, по-звериному крадучись, лег на кровать. Он осторожно подполз к Гермионе, откидывая тяжелое одеяло, что прикрывало ее тело. Девушка почувствовала тепло его кожи, прикосновение двух тел обожгло ее жгучим огнем страсти. Малфой лег на гриффиндорку сверху, слегка придавив ее своим весом. Он аккуратно провел рукой по плечу Гермионы, глядя в ее испуганные карие глаза…
Гермиона не успела понять, что происходит. Она лишь увидела эту ласковую ухмылку Драко, и в одно мгновенье вдруг оказалась сидящей на нем сверху. Девушка не стала протестовать, не вырывалась из цепких объятий. Она делала вид, что ей совершенно все равно, что Драко станет с ней делать. В конце концов, самое худшее с ней уже случилось. Гермиона вновь закусила губу, почувствовав дыхание Драко на своей шее. Он замер, наслаждаясь каждым моментом.
– Ты не скучала по мне? Я знаю, я был немного… Несдержан… – шептал Драко, стараясь не наброситься на девушку. – Я скучал.
Он не мог подобрать слов, чтобы говорить, и не мог молчать. Малфой чувствовал жуткую потребность в оправдании. Он хотел, чтобы Гермиона простила ему все. Простила ему ту пощечину, простила ему холодность, жестокость к слугам, простила ему все его дерзости, всю его жестокость, оставленную за плечами… «Знал же, знал, что нельзя приходить к ней, пока дело не кончено…» – ругал себя Драко, проводя рукой по мягким волосам девушки. Так хотел открыться ей, раскаяться в содеянном, точно она сможет избавить его от тягостной ноши…