i 77717a20ea2cf885
Шрифт:
У меня кровь стынет в жилах от этого голоса: низкого, мрачного завораживающего.
– Будет тебе, Мага, - усмехается она.
– Не для неё мои дары, не потянет. А тебе всё одно не отдам, пусть со мной уйдут.
– Себя же мучаешь, - отвечает он словно с горечью.
– Хочу и мучаю, твоё какое дело?
– огрызается Гала, на миг преображаясь в прежнюю, ершистую.
– Как решила, так и будет. Ну, вот что, мальчики, - говорит внезапно, и я понимаю, что сэр Майкл уже здесь.
– Вам тут делать нечего. Простились уже. Теперь
Сэр собирается коснуться её плеча, но Гала нервно вжимается в подушку. Шипит:
– Не тронь, забыл, что вчера было? Опять выпью до донышка, а толку не будет. За неё не бойся, - кивает на меня, - у женщин энергетика другая.
– Смотрит на него с нежностью.
– Ступай уж, Мишенька. Если хочешь - в лоб целуй, а трогать не трогай.
Задохнувшись, умолкает. После паузы торопит:
– И ты иди, Мага. Спасибо, что рядом были. Не обессудьте, что гоню: не хочу, чтобы страшной такой видели, а то чем дальше, тем хуже.
Сэр Майкл, склонившись, целует её в лоб. На глазах у него слёзы. Молча уходит. Тот, которого называют Магой, прощается так же. Но при этом ещё шепчет что-то на ухо. Она отрицательно качает головой.
– Не проси, дружок. Хотела бы жить - даже за твоё предложение уцепилась бы, да ты же знаешь... Выбрала я.
Они смотрят друг другу в глаза, и внезапно он целует её в губы. И снова шепчет что-то. Я разбираю только: "не бойся".
– Знаю, - отвечает она и блаженно улыбается. И говорит с нежностью: - Ах ты, паршивец... спасибо, что не побоялся. Только всё равно не отдам.
Он идёт к выходу. У самой двери оборачивается. Смотрит - на меня. Сообщает сухо, как будто и не было только что трогательной сцены:
– Если что - зови, мы рядом.
Уходит. Гала неуловимо быстро щёлкает пальцами, и дверь зарастает.
– И внутри, и снаружи перекрыто, - сообщает она довольно.
– Ещё могу... Не трусь, Ванесса, как умру - все мои заморочки исчезнут, выйдешь спокойно. А пока сиди, раз подвязалась.
И замолкает надолго. Я невольно почёсываю ладонь: она всё ещё зудит, но не будешь сейчас жаловаться!
– Он ко мне приходил, - внезапно говорит она.
– Васюта твой. Всё рассказал. Неужто отпустишь?
Сердито мотаю головой.
– Вот и молодец. Такими не пробрасываются. Только смотри за этими двумя, не больно-то они тебя отпустят. У них обоих причины есть...
Дышит она с трудом.
– Лёгкие скоро начнут отекать, - Гала морщится и пробует переменить позу. Я помогаю.
– Слушай сюда. Как хоронить магов, ты не знаешь. Мальчикам... это ни к чему, для сэра слишком тяжело, а Маге лучше вообще в руки не попадаться после смерти. И местных сюда пускать нельзя - растащат всё, беды не оберёшься. Я шар заговорила, - она кивает на столик с хрустальным шаром, - он вроде как на таймере. Впитает ауру... то, что после меня останется, скинет инфу в Ковен, а через полчаса всё здесь сгорит к чёртовой бабушке.
– Пауза.
– За это
Она закашливается, сплёвывает в платок.
Я не знаю, что сказать. Подбодрить? Так она знает, что считанные часы остались. Врать про то, что всех нас ТАМ ждёт? Это ей, думаю, поболее моего известно. И понимаю, что слова тут лишние.
– Покаюсь, - темнеющие губы снова складываются в усмешку.
– Теперь уж всё равно. Ругай меня, не ругай - это я руку приложила, чтобы тебя из твоего мира выдернуть. Я - и ещё кое-кто. Что уставилась? Васюту жалко было. Ты не думай, ничего у нас с ним... Просто друзья. Я, когда поняла, что недолго осталось, решила: надо к нему поближе такую вот... домашнюю, чтобы согрела, наконец. Чтобы оттаял.
– У тебя получилось, - мёртво отзываюсь я.
– Вижу.
– Снова кашель.
– Даже слишком. Я же не думала, что так обмишулимся. Думала, появится простая уютная цыпочка... Васюта - он же боевых баб на нюх не выносит, ему лапушку подавай...
– Насмешливо продолжает: - У цыпочки и страхи малые, так, страстишки, как-нибудь отбилась бы ты с нашей помощью. А здесь на тебя сразу такого зверя выпустили. Мы всё в толк не могли взять, почему. И не поймём уже.
Почему она всё время говорит "мы"?
Она вглядывается, вчитывается в меня в последний раз.
– Кто-то за тобой стоит.... уже не вижу, кто. В расчёте на него и квесты будут строить. Не расслабляйся, голуба.
Глаза её подёргиваются серым.
– Больно?
– спрашиваю. Прислушиваюсь к своим ощущениям, хочу услышать её, как вчера Аркадия, но - тихо.
– Дать чего?
Она качает головой.
– Не болит. Заглушила. За руку возьми. И не думай ничего мне перекачивать, я закрылась. Хочешь, чтобы я ещё сутки мучилась? Миша вон тоже попробовал, сам был не рад.
Её пальцы снова вцепляются в мои, настолько сильно, что боль отдаёт уколом в сердце. Гала лежит, не шевелясь, а я боюсь двинуться, чтобы её не растревожить.
У неё был Королевский Рубин. Теперь я понимаю, почему она не хотела его брать. Жить не хотела. Предпочла отдать девочке. А ведь какой-то миг колебалась...
Через полчаса она открывает глаза.
– Если вернёшься, - передай моему Волокитину, что он сволочь.
Кто такой Волокитин, и где его найти, так и не сказала.
Ещё через полчаса она просит повернуть её набок. Сама не может.
В половине второго велит достать из ящика стола свечи. Свечи церковные, православные, откуда и как они здесь появились, вряд ли я узнаю.
– Спички там же. Зажжешь... когда уже отходить начну.
В два часа я раскуриваю ей папиросу. Говорить о вреде курения в такой момент глупо.
– И сама, - просит она.
– Мне так легче. Держи при себе, - взглядом показывает на портсигар, - может, ещё попрошу.