И Ангелы Молчали
Шрифт:
признания. В результате окружающие становятся жертвами манипуляций, а Бог приходит в ярость.
Пожалуй, наилучшим примером, иллюстрирующим это явление, служит произошедшее в иерусалимском храме.
Въехав в город на спине осла, «...вошел Иисус в Иерусалим и в храм; и, осмотрев все, как время уже было позднее, вышел в
Вифанию с Двенадцатью»2.
Понимаете? Первым местом, которое Христос посетил в Иерусалиме, был храм. Только что Его встретили и проводили
по улицам города, оказывая царские
заполняли узенькие вымощенные камнем улочки. Потоки паломников запрудили рыночную площадь. К исходу дня, пробравшись сквозь толпящихся повсюду людей, Иисус вошел в храм, осмотрелся и вышел.
Хотите знать, что Он там увидел? Тогда нам нужно прочитать о том, что Он сделал в понедельник, на следующее утро, когда вернулся туда:
И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи
продающих голубей, и говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом
разбойников3.
Что же Он там увидел? Торгашей, дельцов, наживающихся на вере людей. Почему Он так вскипел? О чем Он подумал в
первую очередь, проснувшись в понедельник? О людях, сделавших веру других выгодным бизнесом для себя.
Была пасхальная неделя. Пасха в иудейском календаре занимала особое, ни с чем не сравнимое место. Люди из самых
отдаленных провинций и даже из других стран приходили, чтобы принять участие в празднике. Каждый пришедший должен
был выполнить два требования.
Во-первых, было необходимо принести жертву — обычно для этой цели использовали голубей. Голубь должен был
быть без пятна и порока. Конечно, голубя или какое-нибудь другое жертвенное животное можно было принести с собой, но всегда существовала вероятность, что служители храма объявят его неподходящим для жертвоприношения. И вот, под
предлогом заботы о чистоте обряда, храмовые торговцы продавали голубей — по своей, особой, цене.
Во-вторых, требовалось уплатить подать — своего рода храмовый сбор. Ежегодно иудеи обязаны были вносить
деньги (в местной валюте, разумеется) в храмовую сокровищницу. Зная, что на празднование Пасхи стекается великое
множество людей из других стран, меновщики располагались на территории храма со своими столиками, предлагая
обменять денежные знаки других государств на храмовые шекели — за скромное комиссионное вознаграждение, разумеется.
Нетрудно понять, что так рассердило Иисуса. Паломники шли долгие дни, чтобы увидеть Бога, чтобы узреть Его
святость и поклониться Его величию. Но прежде, чем они могли оказаться в Его присутствии, они оказывались в руках
бессовестных
было быть.
Хотите разгневать Бога? Попробуйте встать на пути у тех, кто ищет Его. Хотите испытать на себе Его ярость? Начните
наживаться на людях, прикрываясь Божьим именем.
Торговцы религией играют с огнем Божьего гнева.
«Я не могу более выносить этого», — было написано на лице Мессии. Он ворвался внутрь храма, как вихрь, бушующий
среди разлетающихся и хлопающих крыльями голубей, опрокидывая и разбрасывая столы торговцев и менял. Возникла
суматоха, в которой торговцы поспешили скрыться.
Причиной случившегося была не показная эмоциональность и не приступ гнева. То, что Христос сделал, Он сделал
обдуманно. Его поступок был вполне осмысленным. Иисус видел меновщиков днем раньше. Когда Он ложился спать, у него
перед глазами стоял этот торговый ряд, а в ушах звучали крики продавцов. На следующее утро Иисус проснулся и — зная, что жизнь Его близится к завершению, — решил заявить со всей определенностью: «Вы наживаетесь на Моем народе — и
вам придется ответить за это». Те, кто набивает свой карман, вымогая деньги у желающих поклоняться Богу, никогда не
смогут оправдаться перед Ним.
Несколько лет назад я должен был встретить друга в аэропорту Майами. В зале ожидания мое внимание привлекла
девушка, в облике которой все свидетельствовало о принадлежности к какому-то восточному культу: четки, сандалии, застывшая улыбка, набитый книгами рюкзак.
— Сэр, — обратилась она ко мне (надо было просто пройти мимо).
— Сэр, подождите минуточку… — Что ж, самолет все равно опаздывал, так что пара минут у меня была (надо было
просто пройти мимо).
Я остановился, и она начала свою заученную речь. Девушка сказала, что она учитель и ее школа сейчас отмечает
юбилей. В ознаменование этой даты они раздают книги, объясняющие суть их философии. Она вложила мне в руку толстую
книгу в твердой обложке, на которой был изображен какой-то гуруподобный человек, сидевший в позе лотоса.
Я поблагодарил ее за книгу и пошел дальше
— Сэр? — Я остановился. Я знал, что этого следовало ожидать.
— Не хотели бы вы внести пожертвование в фонд нашей школы?
— Нет, — ответил я, — но я благодарен вам за книгу.
Я пошел дальше — она не отставала и, наконец, похлопала меня по плечу.
— Сэр, но обычно все, кто получает от нас в подарок книгу, стремятся отблагодарить за это, внося пожертвования.
— Что ж, прекрасно, — ответил я, — но я не хочу этого делать. И еще раз: спасибо за книгу.