И Ангелы Молчали
Шрифт:
не хотим слышать Его просьб, если Он поворачивает вспять ход мировой истории, а мы все равно остаемся глухи и
по-прежнему не слушаем Его, — Он относится к нашему отказу серьезно.
«Вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными
вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам», — сказал однажды апостол Павел иудеям9. Обратите внимание — не
Бог счел этих людей недостойными. Они сами отказались слушать и своим отказом отсекли себя от Божьей благодати.
Христос
надежду; сердца, ожесточенные до такой степени, что они называли Князя мира веельзевулом10.
Такое богохульство непростительно, и не потому, что Бог не желает прощать людей, а потому, что человек не желает
просить о прощении. На ожесточенном сердце лежит проклятие. Ожесточенность сердца проявляется в глазах, не
желающих видеть очевидного, и ушах, не способных слышать громкой и внятной речи. Такие люди не стремятся к Богу и не
смогут обрести прощения — ведь они не будут о нем просить.
Возможно, мои детские воспоминания вовсе не уникальны. В каком-то смысле, об этом же мы читаем и в Евангелии: Христос позволяет пронзить Свои руки для того, чтобы пробиться сквозь окаменелую скорлупу наших сердец. Почему Бог
пронзил Свои руки? Почему в Своей любви к нам Он пошел на такое? Почему Он освободил Своих детей и спас Свой народ?
Пусть на этот вопрос ответят двое из тех, через кого Бог даровал нам Священное Писание. Один из них — Моисей:
«чтобы ты знал, что только Господь есть Бог»11.
Тысячи лет, сотни пророков, бесчисленное количество чудес и один окровавленный крест спустя апостол Павел
скажет то же самое, только несколько иными словами: «...благость Божия ведет тебя к покаянию»12.
Так какую же цель преследует Его долготерпение? Он желает, чтобы мы покаялись.
Я начал эту главу детским воспоминанием об одном происшествии, случившемся в церкви, закончу — другим детским
воспоминанием. Это картина Холмана Ханта. Возможно, вы видели ее репродукции: каменное крыльцо, увитые плющом
кирпичные стены... Христос стоит перед тяжелой деревянной дверью.
Репродукция этой картины была напечатана в Библии, которую я часто держал в руках маленьким мальчиком. Под
картиной были написаны слова: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему..»13.
Лишь годы спустя я прочел об одной детали, которую
нарисовал чего-то, что можно заметить, лишь очень пристально рассматривая картину. Узнав об этом, я немедленно нашел
репродукцию и внимательно разглядел ее. Да, действительно, одной детали на картине не хватало. На двери не было
ручки. Эту дверь можно было отворить лишь изнутри. Хант хотел сказать то же самое, о чем я написал в этой главе. Об
этом же говорит вам Бог. Об этом же свидетельствует вся история человечества.
Бог подходит к вашему дому, поднимается на крыльцо и стучит в дверь. Но вам решать, впустить ли Его внутрь.
Глава 11
ВЫ ПРИГЛАШЕНЫ
...Приходите на брачный пир. Мф. 22:4
Я пишу эти строки, сидя в одной их просторных комнат окружного суда Сан-Антонио (штат Техас). Я пришел сюда, потому что получил приглашение, точнее — повестку, предписывающую мне явиться для исполнения обязанностей
присяжного. Это приглашение не было каким-то особенным. Обычный листок плотной бумаги с моим именем и адресом
суда. Тем не менее, это — приглашение, и вместе со мною такие же приглашения получили еще около ста жителей нашего
округа.
Конечно же, это не самое важное приглашение из тех, которые мне когда-либо довелось получить, но оно заставило
меня задуматься и вспомнить о других приглашениях и предложениях, с которыми мне довелось столкнуться за свою
жизнь.
Как-то я предложил одному человеку нечто очень личное. Я говорю о предложении, которое сделал Деналин, моей
будущей жене. Зная, что подобного рода предложения — это события, с которыми мы сталкиваемся не так уж часто, я
попытался сделать тот момент особым и запоминающимся.
Начал я с того, что заказал в нашем любимом китайском ресторане ужин с доставкой на дом. Я выбрал блюдо, которое мы оба очень любили — свинину в кисло-сладком соусе. Кроме того, я попросил сделать несколько пирожных, в
которые в китайских ресторанах обычно вкладывают записки с предсказаниями или мудрыми изречениями. Я
заблаговременно написал записку, в которой просил Деналин стать моей женой и, когда ужин доставили, вложил листок в
одно из пирожных, накрыл стол, надел свой лучший костюм и стал ждать ее прихода.
Атмосфера того вечера была необыкновенно романтичной. Звучала тихая мелодичная музыка, горели свечи. Когда
Деналин заметила, что вместо одноразовых бумажных я использовал для сервировки стола праздничные полотняные
салфетки, она начала о чем-то догадываться. Я почти не прикоснулся к еде, с волнением ожидая, когда наступит время
подавать сладкое—ведь там, в пирожном, ее ожидало мое предложение.
Но когда подошло время десерта, Деналин сказала, что она не голодна и мне пришлось уговаривать ее взять