И аз воздам
Шрифт:
— Всякое бывает, не она первая, не она последняя, — печально закончил тенорок. — Ты одна живешь, Герта с мужем редко к тебе приезжает, так что можешь вполне и приютить Рию у себя. Мы не молодеем, Ута, а в благодарность за угол она поможет тебе.
— Да не прислуга она ничуть, — засовестилась моя хозяйка, — видать, в богатом доме жила…
— Ну а теперь поживет в бедном, раз думать не научилась! Ну не ты же ей прислуживать будешь? Ничего, научится и огонь разводить и за водой ходить…зато ты не одна будешь, хоть стакан воды подаст, коли заболит чего! И не думай даже, а то я тебя знаю…хочешь, сама разбужу и обскажу все?
— Не надо, я сама с ней поговорю, — твердо заявила Ута, — может, она сейчас вообще оденется и уйдет восвояси?
— Ну а коли уйдет, то туда ей и дорога, плакать
Ута оказалась вполне нормальной женщиной, по воле судьбы оставшейся в одиночестве после отъезда дочери с мужем и зарабатывающей себе на жизнь, где придется. Она бралась чинить старые вещи, собирала лекарственные травы и продавала их на рынке, держала во дворе кур и кроликов, которых очень любила и страшно расстраивалась, когда приходило время кого-то резать. В этом я ее поддерживала и была очень рада, что она не возлагает на меня эту жуткую обязанность.
— Твое платье слишком дорогое и бросается в глаза всем в округе, — Ута любовно погладила ткань, придирчиво рассмотрев швы изнутри, — в таких платьях не будешь носить воду или рвать траву для кроллей, его надо одевать только по большим праздникам! Давай я дам тебе другое, попроще, — она вскинула на меня прозрачные голубые глаза, ища одобрения и я согласилась с ее доводами, — и на ноги тоже дам другую обувь, а эту уберу. На каблуках неудобно будет…
— Конечно, — светло-серое простенькое платье с круглым вырезом было неказисто, но Ута быстро прихватила прямо на мне лишнее и улыбнулась, довольная своей работой. — И без каблуков тут удобней будет ходить, спасибо.
— Ты хоть и не хочешь ничего говорить о себе, но мы с Зарой уже догадались, что с тобой произошло, — Ута шла рядом со мной по улице, раскланиваясь по пути со всеми встречными, — раз уж тебя твой полюбовник выгнал, то нечего тебе одной болтаться да неприятностей искать, поживи у меня, заодно и поможешь по хозяйству. Девушка ты сильная, здоровая, мне польза будет, а тебе пристанище, пока что-нибудь Айди в твоей жизни не изменит. Искать тебя старший в роду не будет?
— Вряд ли, — я пожала плечами, прикидывая про себя, как тут у них все устроено, — они слишком далеко отсюда.
— Ну смотри, мне-то не жалко, лишь бы потом скандала не вышло. Смотри, вот тут у нас колодец, — деловито стала вводить она меня в тонкости здешней жизни, — если поутру брать воду, то она будет всегда чистая, а вечером не бери, одну грязь принесешь, даже стирать такой водой нельзя. Ведро не бросай вниз, а спускай аккуратно, а то у нас соседка госпожа Фрина сразу начинает скандалить, что быстро ведра гнутся от этого. Но если ты пораньше приходить будешь, то и вообще ее не увидишь, зато и день спокойно пройдет. Сейчас я покажу тебе, где ты будешь рвать траву для кроллей, это тоже надо делать поутру, когда она свежая. Выйдешь за ворота и пойдешь налево вдоль дороги, там лужайки хорошие, за домами. Далеко не уходи, чтоб чужие не обидели, нарвешь мешок и возвращайся сразу, гулять там нечего, в городе спокойней.
Мы прошлись с Утой по всей улице, повернули через узкий проход влево и, описав круг, вернулись домой с другой стороны. Полагаю, что это было своеобразное представление меня здешним жителям, обсуждать которое они поспешили за свои трехметровые заборы.
Работать и жить в Делькоре было даже забавно — принести воды с утра, растопить плиту, заварить кашу, почистить клетки с кроликами и выпустить кур, сбегать за травой либо за городские ворота, либо в конец улицы, где вдоль канавы были вполне приличные заросли. Утром Ута уходила на рынок, если накапливала десяток-другой яиц или шла по соседям, разнося оставленную ей работу по починке одежды. Носили тут все простенькое, без вывертов, и чинить надо было прорехи в швах либо подолы. Ута показала мне, как можно быстро подшивать или штопать вещи и я частенько пристраивалась на солнышке во дворе с халтуркой, за которую ей платили натурой. После же того, как я вспомнила то, что умела делать дома, у нее резко возросло число заказчиков и почти вся работа перешла в мои руки. По вечерам Ута и Зара
Расспрашивая Уту о новостях в столице, я пыталась услышать какие-то известия о суде, но ее это не интересовало, а Зара с готовностью выложила мне почти то же самое, что я уже знала и без нее. Никаких подробностей больше они мне не поведали и я оставалась в полном неведении о том, что произошло перед зданием суда, когда я убежала оттуда. Еще меня очень волновало, что произошло с Орвиллом, но этого мне сообщить никто не мог и оставалось вариться в собственных догадках о его делах. Иной раз ночью накатывала страшная тоска и горечь, отчего хотелось выть в подушку. Вспоминалась мама, Танечка, вспоминался мой родной мир и Саперное, которое я уже просто полюбила с такого безумного далека. Потом приходили воспоминания об Орвилле и тут щемило внутри еще горше, потому что…да что говорить, почему? Непонятно было, как мне найти его, не сидеть же у здания суда? Спрашивать о нем, а у кого? Где гарантия, что я не нарвусь на того, кто находится во враждебном лагере? Записочку бы передать, да я писать не умею…и куда писать? Был еще Лиенвир, но как найти его, я тоже не знала. Хотя нет, он целитель, может быть попробовать обратиться к нему, как к врачу?
Зацепка показалась мне вполне правдоподобной, я воспряла духом, помыла волосы, удовлетворенно ощущая на затылке уже приличные пряди, оделась в голубое платье из Арсворта и направилась в центр столицы искать дом Лиенвира.
Как это странно не звучит, но дом мэтра Эллентайна я нашла достаточно быстро, стоило мне только упомянуть его имя, как пожилая пара тут же стала мне объяснять, где он находится и как туда можно добраться. Проплутав по улицам, я наконец вышла к железной ограде, за которой темнел серый особняк, утопавший в глубине сада. Позвонившись в калитку, я дождалась роскошно одетого слугу, который сообщил, что мэтр Эллентайн принимает только по личной договоренности и не здесь, а с другой стороны.
— Пройдите за угол, — слуга был корректен и безукоризненно вежлив, — там увидите лестницу и позвоните в дверь. Объясните, что вам надо и вам окажут внимание.
— Если вы того стоите, — мысленно добавила я, а вслух только поблагодарила и пошла по указанному направлению.
Лестница и впрямь была шикарная, из белого мрамора, такие у нас и во дворцах не грех показать! На звонок со второго раза дверь открыл слуга, проводив в крошечную прихожую.
— Здравствуйте, госпожа… — вошедший мужчина замялся, ожидая, когда я представлюсь.
— Валерия.
— Простите, госпожа Валерия, но мэтра Эллентайна сейчас нет и когда он будет, неизвестно. Изложите мне вашу просьбу и я постараюсь донести ее до моего хозяина.
— А когда он будет?
— Не могу сказать, мэтр Эллентайн не отдает мне отчета, он лишь сообщает, когда изволит прибыть. Я слушаю вас, госпожа Валерия.
— Жаль, мне хотелось поговорить с ним лично. Он лечил меня и…мне надо было кое-что сообщить ему, но раз его нет и когда он будет, неизвестно, просто передайте, что я приходила.