И буду век ему верна?
Шрифт:
– Я тороплюсь, – смеется Вадим.
– Ничего подобного. Будешь знать, как будить меня по утрам.
После его ухода я собираюсь как следует выспаться, но вдруг вспоминаю о родном участке. Меня охватывает жажда деятельности. Я встаю, иду в ванную: кран на месте. Утро чудесное.
К вечеру возвращается Вадим, мы ужинаем, занимаемся любовью, утром прощаемся, он уезжает, а я мету участок. В субботу
Утром мне не спится, и уже в шесть я иду на участок. Улица пустынна. Тишина, и воздух какой-то особенный. Я замираю, опершись на метлу. Мысли мои чисты и прекрасны.
Тишину внезапно нарушают три машины, друг за другом мчащиеся по улице. «Вот придурки», – думаю я.
А машины, сначала та, что в середине, а потом и две другие вдруг останавливаются. Из средней выходит Вадим. Полная для меня неожиданность, между прочим. Лицо у него сердитое.
– Ты что делаешь? – спрашивает он.
– Улицу мету, – резонно отвечаю я.
– Зачем?
– Что значит – зачем? Я в ЖЭКе работаю.
– Помнится, ты на телевидении работала.
– Когда это было, меня уже выгнали.
– Так, – недовольно говорит Вадим. – Иди домой, часа через два я приеду.
– Ага, – только и успеваю сказать я и остаюсь наедине с метлой.
Едва я собралась позавтракать, вернувшись домой, как приходит Вадим. Выражение его лица мне не нравится, я сразу же вспоминаю, что за моей спиной три поколения прокуроров, и готовлюсь к бою.
– Что это за чертовщина с метлой? – спрашивает Вадим голосом моего отца.
– Я же тебе сказала: дворником работаю. Надо мне где-то трудиться. Это временно, до зимы. Снег пойдет, тяжело станет, я брошу.
Мне кажется, что я все объяснила очень доходчиво, но Вадим так не считает.
– Что ты за человек, черт возьми? Мужья-придурки, соседи ненормальные, метла эта дурацкая. Что ты из своей жизни балаган устраиваешь?
– Далась тебе эта метла, – канючу я. – Ну а мужья, что же теперь, топиться, что ли? Каких бог послал.
– Ты вообще серьезно говорить можешь? – спрашивает Вадим, и я с удивлением замечаю, что он повысил голос.
– Могу, но не буду. Ни к чему мне серьезно говорить, особенно о метлах и мужьях.
– Оставь этот дурацкий тон. Мне кажется, я имею право…
– Наверное,
– Что?
– Я какие-нибудь права имею? Например, жить, как считаю нужным?
– По-твоему, это нормальная жизнь?
– Само собой. Если тебе необходима светская львица, так ты квартирой ошибся, львицы в коммуналках не живут.
– При чем здесь коммуналка?
– Хорошо, поговорим о норме. Для тебя нормально, когда женщина ждет, с вопросами не лезет, жизнью довольна и чокнутой не выглядит?!.
– Послушай, разве я тебя чем-то обидел? – спрашивает он, сбавляя обороты.
Неожиданно мне становится невыносимо скучно.
– Ладно, – говорю я. – Извини. Я тут глупостей наболтала. Вообще у меня не все дома. Наш роман затянулся. Давай скажем друг другу до свидания.
– Ты это серьезно? – лицо Вадима становится неприятным.
– Вполне.
– Что-то я не очень понимаю.
– А чего тут понимать. Уходи.
– Та-ак, – Вадим садится в кресло. – Я не мальчик, обиженно в дверь ломиться не буду. Мне интересно тебя послушать. – Я молчу. – Давай, давай, – требует Вадим.
Дураку ясно, просто так он не уйдет. Я чешу за ухом и пытаюсь прикинуть, как от него избавиться.
– Тебя больно ранило, что я дворник…
– Не болтай чепухи.
– Хорошо. Значит, тот факт, что я об этом умолчала. Не стоило этого делать, согласна. Однако тебя тоже особо разговорчивым не назовешь. Я знаю, что зовут тебя Вадим. Наверное, и фамилия есть?
– Фенька, – перебивает он мои излияния, – а ведь мы с тобой ругаемся. Невероятно. – Он садится рядом со мной на корточки, берет мои руки в свои и улыбается. – Ну, чего ты? В самом деле хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, конечно.
– Слава богу. Предупреждаю сразу: ты от меня не отделаешься. Я тебя люблю. Чокнулся на старости лет.
– Тоже мне старик.
– Ну уж и не юноша. И тебе пора за ум браться, а не с метлой бегать.
– Ты совсем как мой папа говоришь.
– А что он говорит?
– За ум надо браться. Еще, говорит, рожать пора. А то пройдет немного времени, и живот мне пойдет как седло корове.