И быть подлецом (сборник)
Шрифт:
В среду Вульф занимался мисс Коппел с одиннадцати до часа, мисс Фрейзер – с двух до четырех, мисс Вэнс – с восьми тридцати вечера до одиннадцати, Натаном Траубом – с полуночи, а Талли Стронгом – в четверг, с одиннадцати утра до обеда.
Я исписал сотни страниц блокнотов, но там нет абсолютно ничего интересного.
Разумеется, пробелы были заполнены, но чем? Мы даже получили признания, но в чем?
Билл Медоуз и Натан Трауб признались в том, что часто играют на бегах.
Элинор Вэнс поведала, что ее брат занимается гальванопластикой и, насколько ей известно, часто использует
Маделин Фрейзер открыла нам, что не может поверить, будто кто-то добавил яд в одну из бутылок и ему было все равно, кому из четырех участников передачи достанется отравленный напиток.
Талли Стронг сообщил, что полиция обнаружила его отпечатки пальцев на всех четырех бутылках. Он дал этому такое объяснение: пока врач, опустившись на колени, осматривал Сирила Орчарда, он, Стронг, пришел в ужас от мысли, что с «Хай-Спотом», продукцией самого важного спонсора, что-то не так. В панике он схватил все четыре бутылки, ибо у него возникла идиотская идея спрятать их где-нибудь, но мисс Фрейзер и Трауб отняли у него бутылки и вернули на стол. Это признание выглядело особенно любопытным, поскольку подсказывало, почему исследование отпечатков пальцев на бутылках ничего не дало копам.
Дебора Коппел созналась, что хорошо разбирается в цианидах, их применении, воздействии, симптомах отравления, дозах и доступе к ним, потому что много читала о них после смерти брата, шесть лет назад.
За все время работы с этими людьми Вульф показал себя несносным всего два раза, когда расспрашивал о смерти Лоренса Коппела сначала Дебору, его сестру, а потом Маделин Фрейзер, его вдову.
То обстоятельство, что в связи с именем мисс Фрейзер снова упоминался цианистый калий, представляло собой лакомый кусочек для газет в течение последней недели. Один бульварный листок опубликовал даже статью эксперта, рассуждавшего о том, действительно ли шесть лет назад имело место самоубийство, хотя ни тогда, ни потом даже вопроса такого не возникало.
Однако Вульфа интересовало другое. Лоренс Коппел умер у себя дома, в маленьком городишке Флитвилл, штат Мичиган. Вульф желал знать, не было ли во Флитвилле или его окрестностях кого-нибудь, носившего фамилию Орчард, или имевшего родственников с такой фамилией, или сменившего свою фамилию на Орчард.
Не знаю, с чего ему пришло в голову, будто это стоящая идея, но он без конца с ней носился и сделался совершенно несносен. Вульф так долго донимал этим Маделин Фрейзер, что к четырем часам, когда наступало время дневного свидания с орхидеями, ничего не спросил у нее о скачках.
Кроме бесед с пятью кандидатами в тот день, ночь и утро произошли и другие события. Мы с Вульфом обсуждали многочисленные способы, которыми решительный и умный субъект способен раздобыть цианид, а также получить доступ к бутылкам в холодильнике студии радиовещания. Говорили мы и том, стоит ли пытаться выудить у инспектора Кремера или сержанта Пэрли Стеббинса какие-то сведения об отпечатках пальцев. Все эти рассуждения дали нам не больше, чем собеседования.
Дважды напоминал о себе по телефону Кремер, звонил Лон Коэн и кое-кто еще. Кроме того, нам обещал нанести визит профессор Ф. О. Саварезе.
Требовалось также организовать
Многоквартирный дом под номером 829 на Уиксли-авеню принадлежал к числу тех, где люди живут не потому, что им так хочется, а потому, что другого позволить они себе не могут. Дому следовало себя стыдиться, и, вероятно, так и было.
Я нажал кнопку, рядом с табличкой «Шепард», но щелчка, с каким открывается замок, не последовало, так что я отправился в подвальный этаж на поиски уборщика. Он вполне гармонировал со зданием.
Уборщик сказал, что я поздновато спохватился и зря звоню Шепардам. Они три дня как уехали. Нет, не вся семья, только миссис Шепард и девочка. Он не знает, куда они уехали, и никто здесь не знает. Кое-кто думает, что они смылись, а другие считают, что их замели копы. Лично он полагает, что они мертвы. Нет, мистер Шепард жив. Он каждый день возвращается с работы вскоре после пяти, а уходит каждое утро в половине седьмого.
Я взглянул на свои часы: без десяти пять. Я предложил уборщику доллар за то, чтобы он поболтался неподалеку от входа и дал мне знать, когда появится Шепард. Его взгляд подсказал мне, что я зря потратил по крайней мере полдоллара из денег клиентов.
Ждать пришлось недолго. Когда я увидел Шепарда, то понял, что зря оторвал уборщика от работы: расстояние от бровей до волос у отца семейства было таким же, как до подбородка, – этого хватило бы для беглого описания. Кто бы ни спроектировал это лицо, он начисто утратил чувство пропорции. Когда Шепард собирался войти в вестибюль, я возник перед ним и осведомился:
– Мистер Шепард?
– Убирайся! – рявкнул он.
– Моя фамилия Гудвин, и я работаю на мисс Маделин Фрейзер. Как я понимаю, ваши жена и дочь…
– Убирайся!
– Но я только хочу…
– Убирайся!
Он не дотронулся до меня и не оттолкнул плечом, так что непонятно, каким образом ему удалось пройти в вестибюль, не соприкоснувшись со мной. Однако он это проделал и вставил ключ в замочную скважину.
Конечно, у меня имелась дюжина вариантов, начиная с того, чтобы схватить его за ворот, и кончая тем, чтобы дать ему в челюсть. Однако таким образом я выпустил бы пар, но ничего не добился бы. Стало ясно, что пока папаша в сознании, он и не подумает сказать мне, где Нэнсили, а будучи без сознания, не сможет этого сделать. Я сдался.
Вернувшись на Тридцать пятую улицу, я оставил автомобиль у обочины, направился в кабинет и набрал номер Маделин Фрейзер. Ответила Дебора Коппел, и я спросил у нее:
– Вы в курсе, что Нэнсили уехала? Со своей матерью?
Да, сказала она.
– Вы об этом не упомянули, когда были у нас сегодня утром. И мисс Фрейзер тоже.
– Не было причин упоминать об этом, правда? Нас не спрашивали.
– Вас спросили о Нэнсили, вас обеих.
– Но не о том, не уехала ли она и где находится.