И целой обоймы мало
Шрифт:
– Сколько километров до твоей Малой Земли? – спросил Бондарь, любуясь изумрудным свечением моря.
– Малая Земля не моя, она общая, – заметил Ринат. – Есть вещи, которые приватизации не подлежат.
– Согласен. Но ты не ответил на мой вопрос.
– К рассвету управимся.
– Отлично, – сказал Бондарь, разминая затекшую спину.
– Повторишь это в конце пути, – усмехнулся Ринат. – Когда пересчитаешь волдыри на ладонях. – Вручив спутнику короткое весло, он предупредил: – Гребем одновременно, в полную силу. Весло старайся опускать без плеска, вытаскивай плавно. Первые полчаса
– Жаль, что не бывает бесшумных двигателей, – вздохнул Бондарь, перебравшийся на корму.
– Бывают, – толкнул его каменным плечом Ринат. – Это мы с тобой. Сделано в СССР. Со знаком качества.
Мужчины одновременно взмахнули веслами. Надувное суденышко поплыло по черной воде. Время от времени Ринат корректировал направление движения, налегая на весло то слабее, то сильнее. Бондарь греб равномерно, постепенно привыкая к заданному темпу. Бескрайнее море хлюпало, выражая неудовольствие по поводу того, что кто-то осмелился нарушить его покой.
Очень скоро Бондарь испытал на собственной шкуре, каково приходилось рабам на галерах. Представление о времени и пространстве сделалось весьма смутным; лодка словно застыла на месте; каждое движение давалось со скрипом. Преодолевая сопротивление ноющих мускулов, Бондарь представлял себя прикованным к вышедшему из-под контроля тренажеру. «Человек способен заменить бесшумный двигатель, но не вечный, – мрачно думал он. – Злопамятный татарин решил взять меня измором. Хочет отквитаться за поражение в борьбе на поясах? Не выйдет! Лучше сдохнуть, чем показать слабину… И р-раз! И д-два!»
– Устал? – поинтересовался шумно отдувающийся Ринат.
– Не больше… не больше, чем ты, – пропыхтел Бондарь.
– Может, перекурить хочешь?
– Я только… только во вкус вошел…
– Упрямый, – хмыкнул Ринат.
Бондарь промолчал, экономя силы, которых осталось не так уж много. Пот струился по его телу, пощипывая царапины и ссадины. Ладони горели. Пластмассовое весло весило чуть ли не тонну. Лодка, которая в начале пути словно летела в ночи, теперь едва двигалась, как будто вода под ней превратилась в вязкий битум.
– Мы можем передохнуть, – предложил Ринат, – а ты расскажешь мне, как тебе удалось уложить меня на лопатки. Идет?
– Не-а, – прохрипел Бондарь. – Обожаю греблю… Мой любимый вид спорта…
– И-эх!
Ринат поднатужился, но Бондарь, стараясь не обращать внимания на лопнувшие волдыри, не отставал. Его ноздри уловили запах приближающейся земли, который нельзя было спутать ни с чем другим после нескольких часов, проведенных в открытом море. Не сводя глаз с бесформенного пятна, проступившего в темноте, он работал веслом так отчаянно, словно от этого зависела его жизнь. Это продолжалось до тех пор, пока Ринат не был вынужден прошипеть:
– Эй, полегче! Мы у цели.
– Жаль…
Это прозвучало не слишком искренне, да и улыбка, которую выдавил из себя Бондарь, не походила на победоносную, однако Ринат слишком вымотался, чтобы замечать подобные тонкости.
– Двужильный какой выискался, – пробурчал он.
– Сделано в СССР, – напомнил Бондарь. – Со знаком качества.
– Суши весло. Дальше я сам.
– С какой
– Шуму много получается, – пояснил Ринат. – Отдыхай. Без тебя управлюсь.
– Дело хозяйское…
Мокрая ладонь Бондаря отклеилась от весла, оставив на рукояти клочок истончившейся кожи. Онемевшие пальцы нащупали в кармане сигаретную пачку и оставили ее в покое. Было бы обидно выдать себя огоньком после такого трудного пути. Еще обиднее было бы вернуться в Астрахань не солоно хлебавши. Проведя языком по саднящей ладони, Бондарь решил, что причин повидаться с господином Заировым стало на одну больше.
Лодку спрятали в прибрежных зарослях, привязав ее нейлоновым тросом к торчащему из земли корневищу. Пока маскировали ее среди камышей, небо посерело, начали подавать голоса проснувшиеся пичуги. В предрассветных сумерках постепенно проступали очертания острова. Это напоминало процесс проявления черно-белой фотографии, поначалу мутной, а потом все более отчетливой и контрастной.
Бондарь взглянул на часы и поморгал, прогоняя сонливость, навалившуюся на него после ночного путешествия. Тянуло прилечь на песок и забыться. Опустившись на корточки, он зачерпнул ладонями воду и умылся, что помогло ему слегка взбодриться. Неутомимый Ринат возился с коричневым полотнищем маленькой палатки, извлеченной из лодки. Умудрившись не запутаться в шелковых растяжках, мужчины установили ее на ровном пятачке земли, окруженной кустами. Во избежание шума колышки забивали каблуками, а переговаривались исключительно шепотом. Покончив с работой, поочередно втиснулись в палатку и растянулись на брезенте, соприкасаясь плечами. Уснули почти мгновенно, даже не попытавшись улечься поудобнее.
Первым вынырнул из забытья Бондарь, в ребра которого уперся вытащенный из-за пояса «вальтер». С трудом разлепив веки, он переложил пистолет подальше, приподнял тяжелую голову и посмотрел на часы. Было около десяти утра, солнце припекало вовсю, лениво шелестели волны, набегающие на берег. Покосившись на храпящего Рината, Бондарь осторожно выбрался из палатки. Густой кустарник доходил ему до середины груди. Не спеша покидать укрытие, Бондарь внимательно осмотрел прилегающую территорию. Судя по тому, как вольготно чувствовали себя кулики, снующие по мелководью, ночная высадка прошла незамеченной. Выждав некоторое время, Бондарь сбросил одежду и окунулся в теплую воду, досадуя, что не может позволить себе энергичного утреннего заплыва.
Хотелось также немедленно отправиться на противоположный берег, откуда должен был открываться вид на Рачий остров, но, поколебавшись, Бондарь решил дождаться пробуждения татарина. Бросать спящего без предупреждения – последнее дело.
Выкурив две сигареты подряд, Бондарь натянул джинсы, обулся и двинулся вдоль берега, не выпуская из виду кусты, среди которых стояла палатка. Пройдя шагов тридцать, он наткнулся на полосу выжженного камыша, протянувшуюся далеко вперед. Потрогав обугленный огрызок стебля, Бондарь взглянул на пальцы и обнаружил, что они почти не перепачканы. Сажу смыло дождевыми потоками, но на обгорелой земле не наблюдалось зеленых ростков новой поросли. Пожар случился, возможно, накануне недавней грозы.