И четверо ангелов за спиной
Шрифт:
— Для этого у меня есть вы, — бросаю ему.
— Мы не будем принимать за вас решения, — мягко, но уверенно отрезает Давид, — Вы должны понять: мы вполне способны на это. Но не это наша задача.
— И какая же у вас задача?
— Обере…
— Да хватит уже! — в сердцах выкрикиваю, — Я поняла! Поняла, что вы будете стоять за моей спиной и следить, чтобы я косточкой за ужином не подавилась! И ради этой во всех смыслах благородной цели вы будете прослушивать мои телефоны, просматривать все двадцать четыре часа моей жизни и отгонять от меня всех вам неугодных! Я одного понять не могу: как
Пока я произносила свою эмоциональную речь, Давид стоял, опустив голову. Под конец мне даже стало неудобно, что я всё это ему высказываю, но я действительно запуталась и искренне не понимаю, в какой фарш здесь хотят превратить мои мозги?!
— Ваше обучение скоро закончится, — спокойно произносит мужчина, продолжая стоять в своей позе.
— Боже! — вырывается из меня.
Прохожу по гостиной, спрятав лицо в ладонях.
А затем резко останавливаюсь. Точно. Моё обучение не будет длиться вечно. И Давид как-то упоминал, что у них есть свои обязанности, помимо тех, что были мне озвучены. Марк тоже говорил о чём-то подобном…
— Вы перестанете следить за мной, когда обучите всему необходимому? — с надеждой смотрю на мужчину, отрывая ладони от лица.
— Нет.
— Да что же это! — сама не замечаю, как залепляю креслу что-то на подобие оплеухи.
Чёрт, кресло-то уж точно ни в чём не виновато…
— Тогда что будет после того, как мое обучение подойдёт к концу? Чем вы тогда займётесь?
Могу я рассчитывать на несколько часов свободы от опекунства?.. Не то, чтобы это мне сильно мешало… но одно дело — жить и не догадываться о том, что за тобой постоянно следят, а другое дело — знать об этом наверняка.
А вдруг я решу завести себе парня? Ну, в конце-то концов, я же девушка! И молодая! Как они вообще себе представляют управление моей личной жизнью?..
— Своими обязанностями, — звучит знакомый ответ.
— Что это за обязанности? — четко спрашиваю.
— Вам не стоит торопиться…
— Давид! Ответь на вопрос! — сама себя не узнаю, когда требую от него ответа.
— Хорошо, — мужчина ненадолго замолкает, глядя на меня очень странным взглядом. Даже так: я совершенно уверенна, что ему не нравится то, как я сейчас разговариваю с ним, — Вы, наверно, уже поняли, что должность гендиректора — это колоссальная власть. Сейчас вы оказались в ситуации, когда против вас объединяются акционеры для того, чтобы набрать большее количество акций, чем у вас, и сместить вас с должности, которую вы ещё даже не успели занять. Это нормально для бизнеса. Они — акулы, вы — новичок. Иногда для подобных… переворотов требуются не совсем законные методы. Наверно, стоит перефразировать… чаще всего для того, чтобы удержать власть в руках, директора компаний прибегают к противозаконным методам. Я говорю не про предательство или обманы. Я говорю про воровство, взломы серверов, моральное уничтожение людей и даже убийство.
— Так… хорошо… — глубоко вдыхаю и выдыхаю, — предположим, кто-то пользуется этими методами…
— Не предполагайте, — отрезает Давид, — ими пользуются. И вы будете ими пользоваться. Если не для того, чтобы нападать, то для того, чтобы защитить
Смотрю на него, сведя брови к переносице, и тяжело дышу. Я не буду пользоваться ничем подобным.
— Ладно, — выдавливаю из себя, — и вы…
— Мы поможем вам защититься, — отвечает Давид, уверенно глядя на меня.
Опускаю голову, медленно выдыхая.
— Так вы действительно — мои телохранители?.. В буквальном смысле слова?.. — спрашиваю негромко, всё ещё не веря в то, что услышала.
— Назовём это так, — ровно произносит Давид.
Почему мне кажется, что он не договаривает?..
Чёрт, голова начинает раскалываться…
— Так… — протягиваю, пытаясь привести мысли в порядок, — вы следите за мной, потому что это необходимо… и у вас у всех, должно быть, есть необходимые для этого навыки…
— Всё верно, — добродушно улыбается Ян, появляясь в гостиной, — и, поверьте, мы способны вас защитить.
— Ясно… — произношу, взглянув на него.
Ничего мне не ясно…
— К слову о защите, — замечает Ян, — пожалуйста, дайте нам ваш телефон: необходимо отследить того репортёра и понять, какой информацией он владеет.
— Это вы сломали компьютер Тони… — качая головой, шепчу.
— Так было нужно, — произносит Давид.
— А Влад? Чем он вам не угодил? Зачем мешать мне разговаривать с ним? Наши отношения вас никак не касаются…
— Это моя инициатива. Прошу прощения, — отвечает Давид, нисколько не раскаиваясь.
— А это моя жизнь. И я хочу сама решать — когда заканчивать разговор, — отрезаю уверенно.
— Я передам Исайе, — спокойно произносит мужчина.
— Не нужно! — тут же спохватываюсь, — Не нужно ему ничего передавать. Он мне не мешает.
Не хочу, чтобы он думал, что у меня есть к нему претензии. Как ни странно, он — единственный из четверки, кого я не хотела ни в чём обвинять. Не знаю, в чём здесь дело… может, в том, что он — единственный, кто не давил на меня и не пытался меня изменить? Или в том, что сегодня мне стало спокойнее рядом с ним?..
Хотя ещё пару дней назад я боялась дышать в его присутствии…
— Не сближайтесь с ним, — неожиданно произносит Давид.
— Что? — нахмурившись, перепрашиваю.
— Исайя. Не сближайтесь с ним, — повторяет мужчина.
— Но… почему? — удивленно уточняю.
— Я сказал вам об этом ещё тогда, когда представил всех нас, — напоминает Давид, лицо которого становится очень серьёзным, — лучше вам держаться от него на расстоянии.
— Я уже заметила, что у него не простой характер — но это не значит, что у нас непременно возникнут какие-то проблемы в общении. Я способна подстраиваться под собеседника. А, учитывая, что Исайя вообще при мне не разговаривает…
— У него не просто «не простой характер», — останавливая меня, произносит Давид, — У него есть конкретная проблема, с которой он не может справиться, и с которой уж точно ничего не сможете сделать вы.
После его слов некоторое время молчу, напряженно глядя на мужчину. Какая такая проблема может быть у молодого человека его возраста? Сколько ему? Двадцать восемь? Двадцать девять?..
— Он что, болен? — в итоге с вызовом спрашиваю, подняв бровь.
— Болен, — совершенно серьёзно отвечает Давид.