И девять ждут тебя карет
Шрифт:
Не знаю, что я думала об этом сама. Я не могла думать ни о чем, кроме того, что он любит меня, что он поцеловал меня, что сегодня он здесь. Я хотела его видеть, но боялась встретиться с ним. О чувствах и целях Рауля — его «намерениях» — я совершенно забыла. Он здесь, и я люблю его. Вот и все.
Я сделала над собой усилие и продолжала слушать Флоримона, который, как всегда мягко, спрашивал:
— У вас есть друзья во Франции или вы здесь совсем одна, мадемуазель?
— Нет, я никого не знаю во Франции. Но я не могу сказать, что
— Что вы хотите сказать?
— Мсье Флоримон, вы были очень добры ко мне, не думайте, что я этого не ценю. Но раз уж мы зашли так далеко, будем совершенно откровенны друг с другом. Вы беспокоитесь обо мне, потому что мадам видела, как я целовалась с Раулем де Вальми, и меня хотят уволить. Правда?
— Не совсем.
— В чем же дело? — удивленно спросила я.
— Дело в том, что вы влюблены в Рауля де Вальми, детка.
— Ну и что? — спросила я с вызовом.
— Только то, что я сказал. Вы слишком молоды. У вас здесь нет никого, к кому вы могли бы убежать в случае необходимости. Вы совсем одна.
— Нет. Я вам уже говорила. Я вовсе не одна.
Флоримон вопросительно поднял брови. Очень спокойно я спросила:
— Разве так уж невозможно, чтобы я убежала, как вы выразились, к Раулю де Вальми?
Он не ответил. Казалось, мои слова эхом отдаются в тишине. Я так крепко сжимала ручку сумочки, что у меня заболели пальцы. Я посмотрела Флоримону в глаза:
— Да, мсье. Мы были откровенны друг с другом. Разве так уж невозможно, что Рауль... что я ему небезразлична?
— Моя дорогая... — начал Флоримон и замолчал.
— Да, мсье?
Он шумно вобрал в себя воздух:
— Вы и Рауль... Нет, мадемуазель. Нет, нет и еще раз нет.
— Вы хорошо его знаете, мсье? — спросила я, немного помолчав.
— Рауля? Вполне достаточно. Может быть, мы не были очень близки, но... — Он снова замолчал и потянул себя за ворот пухлой рукой. Избегая моего взгляда, он неожиданно громко произнес: — Черт! — и отряхнул пепел сигареты в кадку с азалиями.
Но я была слишком рассержена для того, чтобы оставить его в покое:
— Если вы знаете его не так уж хорошо, может быть, вы объясните мне, что вы имеете в виду?
Тогда он посмотрел на меня:
— Дорогая, я не могу. Мне не надо было заводить этот разговор. Я сделал непростительную глупость и не хочу усугублять ее.
— Поскольку вы в гостях у мсье де Вальми?
Флоримон вздрогнул:
— Вы слишком проницательны. Такому старому увальню, как я, трудно за вами угнаться. Да, потому. Есть еще и другие причины.
Наши взгляды встретились. Казалось, мы оба были смущены. Но я все еще сердилась на него.
— Поскольку мы с вами говорим загадками, мсье, я хочу узнать, почему вы думаете, что от всех тигров рождаются только тигрята? — спросила я.
— Мадемуазель...
— Хорошо, — согласилась я, — оставим разговор. Вы меня предупредили. Вы облегчили совесть, и это очень
— Я ошибался, — сказал он, шумно вздохнув, — вы вовсе не так молоды, как мне казалось. — Флоримон нашарил в портсигаре новую сигарету и добродушно улыбнулся, глядя на меня. — Ну ладно, я высказался; допускаю, что мои слова были неуместны, но вы мне прекрасно ответили. И не забывайте, если решите совершить побег, что у вас есть во Франции по крайней мере еще один человек, к которому вы можете убежать.
Мой гнев утих:
— Мсье Флоримон...
— Хорошо, хорошо, — сказал он, — оставим эту тему. Как насчет маленького флирта, которым мы занимались? Вы помните, где мы остановились? Или, может быть, вы предпочли бы небольшую шахматную партию?
Я неуверенно засмеялась:
— Это будет действительно небольшая партия. По сравнению со мной Филипп гроссмейстер. Вы разобьете меня в пух и прах за три минуты.
— Очень жаль. Нет ничего лучше шахмат и табака, смешанных в соответствующей пропорции, чтобы отвлечься от непрошеных советов старого дурака, которому не следовало бы совать нос в чужие дела. — Мягкая ладонь по-отечески похлопала меня по руке и убралась на место. — Простите меня, детка. Я не виноват в том, что мой совет немного запоздал.
— Мсье Флоримон, — улыбнулась я ему, — хотя я выбрала не самый подходящий момент нашего флирта, но мне хочется вам сказать, что вы очень хороший человек. А совет действительно... запоздал.
Рядом с нами голос Рауля произнес:
— А, Карло, вот вы где! Какого дьявола вы прячете ее в этом углу? Черт возьми, я вот уже два часа не отрываю глаз от дверей. Я не мог подумать, что она находится в такой очаровательной компании: вы и золотые рыбки! О чем вы так серьезно беседовали, старина? Что там у вас запоздало?
— Прежде всего, запоздали вы, — спокойно ответил Флоримон. — А теперь забирайте отсюда мисс Мартин, потанцуйте с ней и постарайтесь, чтобы она забыла о том, что вы оставили ее наедине с золотыми рыбками.
— Постараюсь, — улыбнулся Рауль. — Линда, идите сюда.
Я пошла с ним.
Взгляд Флоримона, в котором все еще проглядывало беспокойство, следил за мной. А потом я забыла обо всем, захваченная звуками музыки.
— Мне кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы не виделись, — сказал он мне на ухо. — Вы долго сидели там?
— Не очень.
— Почему вы так опоздали?
— Я боялась спуститься.
— Боялись? Господи! Почему? А, понимаю. Элоиза.
— Вы знаете, что она видела нас.
— Да. — Он засмеялся. — Вас это очень беспокоит?
— Конечно.
— Привыкайте не обращать на нее внимания.
Мое сердце билось где-то не там, где ему полагалось быть.
— Что вы хотите сказать?
Но он снова только засмеялся, ничего не ответил, быстро закрутив меня в такт музыке. Мимо нас промчалась колонна, группа гостей, инвалидное кресло...