…и дольше жизни длится… Книга вторая

Харьковская Рита

– Знаешь что, Митяй, ты живи, как хочешь. Как считаешь нужным. Никто не сумет прожить чужую жизнь. Никто не будет носить на лбу чужие шишки. А с Ленкой – жизнь покажет, что и как, и, дай Бог, чтобы я ошибся на её счет.

Митя только кивнул в ответ и отправился в радиорубку. Пора было попытаться выйти на связь с Городом у Моря. Поговорить с Леночкой. Узнать, как она себя чувствует. А маме… маме он завтра позвонит. Ну или послезавтра. Это уж точно!

На вопросы о самочувствии, Леночка отвечала, что все в порядке. На вопросы о малыше – Митя слышал все тот же ответ: «Всё замечательно.

Не волнуйся».

***

Смена, которую ждали еще в июле, прилетела только в середине августа. Что стало причиной задержки – рыбаки не знали.

Последние недели Митя был сам не свой. Он не находил себе места, куря одну сигарету за другой. Сигареты скоро закончились. Сначала закончились у Мити. Потом друзья «приговорили» и Валерины запасы. Оба старались уйти с палубы, если кто-то закуривал рядом. Вскоре, члены экипажа заметили это, поняли, что у друзей нет курева, и стали угощать, кто сигаретой, кто папиросой. Бесконечно «стрелять» у членов экипажа, Митя не мог. Да и не принято это было на судне, которое могло долгие месяцы находиться вдали от берега. Ты куришь? Будь добр рассчитай количество сигарет, необходимое на рейс. А обирать своего, такого же курящего, товарища – это не правильно. Видя, как мучается Митя от того, что закончились сигареты, боцман принес, найденные в каком-то загашнике, две пачки махорки. Протянул Мите:

– Возьми. Хоть что-то будет.

– А как же Вы?

– Мне хватит. Смена вот-вот приедет. Что-то слышно из управы? Почему смену задерживают?

Митя пожал плечами:

– Ничего не говорят. А спрашивать нельзя, Вы же понимаете.

– Понимаю, – кивнул боцман.

***

Только по прилёту сменщиков, экипаж узнал о причине задержки. Причине страшной. От которой хотелось выть и кричать. Биться головой о переборки.

Еще в начале лета на смену были отправлены, как всегда, три экипажа. Два – из Города у Моря. Один – из Прибалтики. Огромный Ил-62 взял на борт восемьдесят пассажиров. Самолёт вылетал рейсом Москва-Дакар. Взлет был запланирован на ночное время. Ничто не предвещало беды. Отличные погодные условия. Хорошо обученный опытный экипаж. Самолет вырулил на взлетную полосу.

Буквально через несколько секунд после того, как самолёт убрал шасси, на борту лайнера загорелся сигнал, оповещающий о пожаре в первом двигателе. Спустя полминуты, сигнализация сообщила о пожаре во втором двигателе.

Экипажем самолёта было принято решение возвращаться в аэропорт вылета. Огромный, залитый под завязку топливом лайнер, не успевший ни набрать высоту, ни выработать топливо, рухнул в лес, не долетев до аэропорта одиннадцать километров.

Самолет взорвался и сгорел дотла. Не выжил никто.

 Согласно выводам комиссии, причиной срабатывания аварийной пожарной сигнализации явилось прохождение ложного сигнала из-за неустановленного дефекта системы. На момент срабатывания сигнализации все четыре двигателя самолёта были полностью работоспособными.

В результате, действия экипажа самолёта были признаны правильными. Ну а как же могло быть по-другому? Привычка к перестраховке въелась в мозги всем и каждому.

Через несколько лет на месте гибели самолёта был установлен памятник.

Памятник,

на котором выгравированы имена «доблестных» членов экипажа лайнера.

И НИ ОДНОГО имени погибших моряков! НИ ОДНОГО! Словно и не было их никогда в этом мире, словно не доверили они свои жизни тем, чьи имена гордо красуются на обелиске.

***

На то, чтобы укомплектовать, собрать два экипажа, на смену погибшим, нужно время. «Тюлькин-флот» лишился своих лучших рыбаков. Им быстро открывали визы, отправляли на переподготовку тех, кто в этом нуждался, отзывали людей из долгосрочных отпусков. Только через полтора месяца от запланированного графика на СРТМ, где работали Митя и Валера, приехала замена.

Через два дня экипаж судна вылетел на Москву. Никто ничего не стал сообщать родным и близким. Шок от того, что случилось совсем недавно с их коллегами и друзьями, был настолько силён, что практически все решили: доберемся благополучно – и так увидимся.

Самолёт прилетел в Город у Моря поздним вечером. Митя вышел на стоянку такси, держа в одной руке пакет с вещами, а другой крепко прижимая к себе огромного игрушечного медведя, купленного в Москве. «Достать» такую игрушку было не просто, и Митя улыбался, представляя, как обрадуется Леночка. Как потом, когда подрастет, будет играть с мишкой их малыш.

Митя и Валера попрощались на стоянке такси.

Валера отказался ехать к Надежде, чтобы сообщить о том, что они долетели благополучно. Сказал, что «перекантуется» на межрейсовой. Тем боле, что планирует через пару-тройку дней навестить «свою белобрысую чухонку». Митя кивнул, соглашаясь с другом:

– Может, так и правильно. Завтра утром приедем к маме вместе с Леной.

***

Было уже заполночь, когда Митя вышел из такси в тихом Княжеском переулке. Вдохнув полной грудью воздух родного города, счастливо улыбаясь, поднялся на второй этаж. Тихо, стараясь не шуметь, чтобы не испортить сюрприз, открыл входную дверь. На цыпочках прокрался по коридору. Так же тихо открыл дверь спальни.

«Сюрприз» удался в полной мере.

 На широкой арабской кровати, которой в Городе у Моря дали прозвище «Ленин с нами», широко раскинув руки и приоткрыв рот, храпел … Паша. Тихо посапывала ему в подмышку Леночка.

Митя замер на пороге, не веря своим глазам. Он все так же прижимал к груди нелепого плюшевого медведя. Паша и Леночка и не думали просыпаться. Митя кашлянул. Леночка приоткрыла глаза:

– Ой, Митя, ты приехал?

– Здравствуй, Лена.

Заворочался, просыпаясь, Паша.

– Объясни мне, что все это значит? – Митя не знал, что сказать неверной подруге, а потому спросил первое, что пришло на ум.

– Митя! Пойми меня правильно! Он мой муж! Он отец моего ребенка! И я его люблю! – в голосе Леночки звучал пафос. Она и не думала оправдываться.

Поняв, что ведет диалог из горизонтального положения, Леночка вскочила и быстро набросила валяющийся на полу халатик.

Быстро.

Но недостаточно быстро, чтобы Митя не смог не заметить ровный, гладкий, без малейших признаков беременности животик.