И дорога к себе так длинна...
Шрифт:
– Вроде, – тихо ответил водяной.
Он находился в небольшой комнатке – пересечь ее можно было всего в несколько шагов. Рядом замер, изучая Матея каким-то непонятным сочувствующим взглядом незнакомый парень. В первый момент вудаш решил, что у него начались видения – через незнакомца была ясно видна противоположная стена. Правда, исчезать странное создание не собиралось, как водяной ни щипал себя за руку.
– Ну и чудненько, – сжалился наконец мираж над пытающимся привести себя в чувство Матеем. – Пойдем провожу
– Куда?
– К твоим друзьям.
– Друзьям? – Вудаш попробовал слово на вкус, как конфету. Было оно каким-то новым, неизвестным… Нет, память честно подсказывала, что когда-то он это слово произносил, но сейчас оно казалось каким-то чужим и незнакомым.
– Друзьям, друзьям… Ну или как минимум приятелям. Стали бы они непонятно кого на себе тащить!
– Приятелям? – Это слово тоже было необычным.
Видение страдальчески закатило глаза:
– Ну, к тем, кто тебя сюда привел. Двое их, эльф и дриада. Летисия и Элиаш, знаешь таких?
– Знаю, – вздохнул Матей, вставая. – Пошли.
Пока они следовали по незнакомым коридорам, водяной честно пытался вспомнить, что же с ним произошло за последнее время. Удивительно, но память, четко сообщавшая, что происходило месяц, два или три назад, попросту сдавалась при попытке вспомнить, что случилось именно вчера. Последнее воспоминание: Матей выводит Летисию и Элиаша из Истока. Что было потом, терялось в какой-то туманной дымке.
Наконец водяной и его провожатый остановились в нескольких шагах перед дверью. Полупрозрачный махнул рукой:
– Тебе туда, – и растаял в воздухе.
Глава одиннадцатая
Что было триста лет назад? Ой, детки, и не спрашивайте. Никто не знает этого и вряд ли когда узнает. Последняя война сотворила Лес и унесла память о прошедших веках.
Прошло минут пять, прежде чем Олег опять зашевелился. Вздрогнул всем телом, мотнул головой и улыбнулся, покосившись на потрясенных путешественников:
– Извините. Компьютер может одномоментно выполнять десятки операций. А вот среди людей Цезарей не хватает.
– В смысле? – непонимающе уставилась на него дриада, не ожидавшая столь резкого перехода.
Парень только поморщился:
– Неважно. Лучше скажите мне вот что. Вы упомянули неких кынсов. И сказали, что Матея – я так понимаю, это тот больной – вытащили именно от них. Практически все внешние камеры сломаны, а те, что работают, включаются через пень-колоду. Последние лет пятьдесят возле входов в станцию наблюдается суета. Периодически появляется какая-то непонятная компашка, роется, пытается пробить ограждения, проникнуть внутрь. Это не ваши кынсы? Они, конечно, гораздо раньше появились, но столь рьяно ломиться сюда начали
Элиаш пожал плечами:
– Может, и они, мы же не знаем, как выглядят те, кто к тебе приходил.
Прозрачный хмыкнул, поднял руку, коснулся пальцами чего-то невидимого, и рядом с ним проявилось объемное изображение еще одного мужчины. И Элиаш мог бы со спокойной совестью сказать, что новый неподвижный персонаж ему совершенно незнаком, если бы не виденные ранее линии татуировки – змеи. Олег же ни на кого не смотрел. Новый взмах рукой – и один портрет сменился другим. Опять абсолютно незнакомое лицо и такая знакомая татуировка. Третий портрет. Четвертый. Пятый…
– Ой, это он! – радостно взвизгнула дриада и пояснила в ответ на заинтересованный взгляд Олега: – Один из кынсов. Он у них практически главный, если там девушку какую-то не считать.
Изображение исчезло, а хозяин дома задумчиво потер подбородок:
– Забавно… Хотелось бы мне знать, что эти кынсы здесь забыли. Ломятся, как к себе домой. Несколько видеокамер разбили.
– Они просто рассчитывают, что, проникнув внутрь центра, смогут научиться управлять своими перемещениями и стать независимыми от матки улья, – равнодушно пояснил знакомый голос.
– Матей! – радостно взвизгнула Летисия, развернувшись на звук.
Девушка рванулась к двери и замерла, озадаченно разглядывая вошедшего.
За прошедшее время вудаш очень изменился: раздался в плечах, как-то окреп – пропала вся его худоба, сменившись крепкими мышцами… В белесых волосах появились черные пряди. Да и сама шевелюра укоротилась, став длиною всего лишь до плеч. Узкие лошадиные черты лица превратились в более классические, красивые.
Матея можно было узнать. Но поверить, что он – это именно он, можно было с трудом.
– Ты изменился… – только и смогла вымолвить Летти.
У водяного дернулся уголок идеально вырисованных губ:
– Возможно. – В голосе появилась горькая ирония. – Особенно если учесть, что я совершенно не помню события последних двух дней, но могу подробно рассказать все о кынсах за их трехсотлетнюю историю. Начиная с создания улья и заканчивая неполным присоединением некоего вудаша. Забавно, правда? Со своей стороны, со стороны Матея, я этого не помню, а с точки зрения улья – просто великолепно!
На лице эльфа заиграли желваки:
– То есть то, что сейчас видишь ты, видят все кынсы? Или тебе нужно войти в непосредственный контакт с… – Он запнулся, подбирая нужное слово, а потом воспользовался термином, озвученным Матеем: – С ульем?
Водяной мотнул головой:
– Я не чувствую их. Хотя точно знаю, что как часть улья – должен чувствовать. Такое ощущение, что нить, связывающая меня с остальными, уходит в никуда.
– И? – напряженно поинтересовался Олег. – Это хорошо или плохо?