И дух наш молод
Шрифт:
В горячем выступлении на митинге сказалась его бурлящая, ищущая натура. Нашему Смирнову просто не хватало опыта, политической зрелости. И, конечно, давала себя знать ненависть к старой царской армии, ее атрибутам. Отец Смирнова, как выяснилось, в 1905 году погиб от рук солдат-карателей.
Это явно был тот случай, когда требовалось, как советовал Ильич, терпение, понимание, такт, когда ошибки надо было исправлять постепенно, "путем преимущественно убеждения".
Смирнова мы, конечно, наказали. Но он остался в рядах комсомола, успешно командовал взводом. И впоследствии за героизм и доблесть, проявленные -в
Еще один - из многих - эпизод.
Среднеазиатский военный округ. Коканд. Я только что назначен командиром-комиссаром (была такая должность) 4-го Краснознаменного полка. Мой предшественник снят и предан суду за пьянство, бытовое разложение, бездеятельность.
В штабе округа мне весьма нелестно аттестовали полк в целом (растерял былую славу) и комбатов.
– Присмотрись к ним хорошенько, - напутствовал меня командующий войсками округа П. Е. Дыбенко, - и, если что, освобождай.
Приезжаю, приглядываюсь, осваиваюсь. Познакомился с комбатами: Воронов, Варламов, Стариков. Последний моложе всех. Его вроде бы первого надо освобождать. Положение в батальоне такое, что хоть сегодня меняй командира: боевая подготовка запущена, с воспитательной - еще хуже.
И все же я не стал спешить с увольнением. Не одну ночь пробеседовали мы со Стариковым у моего походного самовара.
Увидел: беда батальона - общая беда полка.
Понаблюдал Старикова - вскоре выдался случай - в бою с басмачами. Раз, другой. Вижу - есть в моем Старикове все, что нужно командиру: смелость, самообладание, способность быстро схватывать обстановку. А ошибки, промахи? От молодости, путаницы: бывший комполка - в прошлом человек заслуженный умел, как говорят, давить на психику своим былым авторитетом. Все сводил к одному: главное, мол, не умение (разве не били мы в гражданку сверхученых генералов!). Главное - бой, он, мол, покажет.
Полк мы поднимали вместе, что, надо полагать, стало неплохой школой для Старикова. А через полгода, по нашему ходатайству, комбат Стариков был назначен моим заместителем. И уже навсегда связал свою судьбу с Красной Армией. В годы Великой Отечественной войны генерал-лейтенант Стариков командовал армией. Его имя мне не раз встречалось в приказах Верховного, а ведь тогда, в 1928-м, висел на волоске. Кто знает, как сложилась бы его судьба, поступи я иначе. И вряд ли догадывался мой комбат, что своей военной карьерой он обязан Ленину, его мудрому совету.
Я не случайно привел эти примеры. Каждый раз, в каждом конкретном случае в Ленине открывались какие-то новые черты его нравственного облика. Вернее, он был все тем же, а сам я становился иным.
Тут надо бы рассказать еще об одной встрече. Впрочем, XXV съезд КПСС, в работе которого я принимал участие, оказался для меня вообще удивительно щедрым. Этаким путешествием в будущее и одновременно в прошлое - в далекую молодость и в зрелость.
На съезде с отчетным докладом выступал Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Л. И. Брежнев. Как известно, в годы войны он возглавлял политотдел 18-й армии. В составе этой армии вверенная мне 138-я Карпатская Краснознаменная стрелковая дивизия шла на запад, освобождала от фашистской нечисти Карпаты.
А в один из дней работы съезда перед трупной делегатов выступил генеральный конструктор танков - создатель легендарной тридцатьчетверки.
В перерыве между заседаниями подошел ко мне председатель Самаркандского областного Совета депутатов. Оказалось, Амракулов, мой знакомый по двадцатым годам. Вспомнили Самарканд тех лет, тогда первую столицу Советского Узбекистана... Третий съезд большевиков молодой республики - мы были делегатами съезда.
Но самая, удивительная встреча была впереди. Накануне заключительного заседания; подходит ко мне мой сослуживец по Прикарпатскому округу:
– Тут один товарищ хочет с тобой познакомиться. Узнал, что ты служил в САВО (Среднеазиатский военный округ), с басмачами воевал. Он тоже бывал в тех местах.
И представляет мне генерала армии - человека огромного роста, богатырского сложения. Лященко Николай Григорьевич.
– Где же, - спрашиваю, - начинали?
– Коканд, Чирчик. Красноармеец Четвертого Краснознаменного полка второй дивизии. Тысяча девятьсот двадцать восьмой год.
– Командира, - еле сдерживаю улыбку, - помните?
– Комполка у нас был геройский. Говорили: из питерских, всю гражданскую прошел. И фамилию помню. Очень распространенная фамилия - Васильев.
Тут мой приятель рассмеялся:
– Генерал армии, а командира своего не узнаешь. Вот он перед тобой, твой комполка.
Что тут было! Сгреб меня в свои объятия генерал Лященко. Пошли воспоминания. И подумалось: самое, пожалуй, удивительное, что во всем этом ничего удивительного нет. Скорее - закономерность.
Пора, однако, возвратиться в предгрозовой апрель 17-го года.
Какими были те первые, самые первые впечатления от статьи "Интернационал молодежи"?
Такими, будто Ильич обращался не к одному, а к двум Васильевым. Один фронтовик, путиловец, опытный, как я тогда считал, солдат революции (в группе по охране ЦК были мои ровесники и люди чуть ли не вдвое старше своего командира), - значит, сам наставник, воспитатель. Другой - только что вышедший из юношеского возраста, член Союза социалистической рабочей молодежи, сам - я не мог это не сознавать - объект воспитания. И это вызывало даже какой-то внутренний протест. Хотелось скорее почувствовать себя совсем взрослым, ни в каком воспитании не нуждающимся. Только с годами пришло понимание: воспитание - две стороны одной медали: нельзя успешно воспитывать других, не воспитывая самого себя.
Но уже тогда, прочитав ленинскую статью, я сделал один чрезвычайно важный для себя вывод: ошибка ошибке рознь. Одно дело - сознательно сбивающие пролетариат с толку лидеры меньшевиков, другое - теоретическая путаница в не очень-то зрелых мозгах моего дружка из слесарного цеха. Не отталкивать молодежь, а, опровергая, разъясняя ошибки и заблуждения, изо всех сил искать соприкосновения, сближения, живого контакта с организациями молодежи.
В статье Ленина я, помимо всего этого, искал ответ на вопрос, который все еще оставался открытым, нерешенным. Как выступать молодежи - членам Союза - на Первомайской демонстрации? Вместе со всеми или своей, отдельной колонной? Пусть увидит Временное правительство: социалистическая рабочая молодежь - самостоятельная сила.