И эта война была бы завтра...
Шрифт:
Слепенчук мне говорит: «Завтра собирают всех подводников, мне доклад поручили юбилейный. В тетради двадцать пять страниц и все про Ленина. Из Каира прислали, из посольства. Что делать?» «Что делать? Читай им, как он родился, рос и так далее… куда деваться?» Собрались назавтра в актовом зале все арабские экипажи. Офицеры впереди, комбриг в первом ряду.
Николай Романович начал читку. Как надо по науке отнимать фабрики и заводы и так далее. А офицеры-то наши все из богатейших семей, многие миллионеры. Вот у подсоветного моего отец был майор, погиб во Вторую мировую войну. Не знаю только, за Роммеля он воевал или за англичан. А матушка у Багира, та, что меня виски с кофе
Только два было бедных командира, которые даже телефон у себя дома не могли поставить. Остальные их за ровню не считали. Доклад был на сорок минут рассчитан. Только Слепенчук до захвата дворцов и заводов дошел, комбриг у переводчика что-то переспросил. Потом встал резко и на выход. И вся масса египетских экипажей встала и вышла. И так случилось во всех частях. Доклад тот с рекомендациями по экспроприации собственности сильно отношения испортил. Мой комбат знакомый рассказал, что первые дни после юбилея его офицеры с ним даже за руку здороваться перестали.
В нашем консульстве в Александрии располагался не только госпиталь, маленький ресторанчик и библиотека. Там был огромный открытый кинотеатр. Египтяне очень любили ходить туда на наши фильмы. На первой серии «Освобождения» яблоку негде было упасть. Шел он и в городских кинотеатрах, но билетов нельзя было достать. После этого злосчастного столетия я пригласил своего второго подсоветного Султана в кино. «Нет, не могу» «А что случилось?» «Запретили! Если засекут, то мне не поздоровится». Тайн мы друг от друга не держали. После этого арабы вовсе перестали ходить в посольство и старались с нами поменьше общаться. Не допускались никакие личные разговоры, очень резко все изменилось.
Сосед наш, специалист по моральной ориентации, капитан первого ранга, обязывал египетских офицеров выпускать боевые листки. Они никак в толк не могли взять, что это и зачем. А наш морально ориентированный вывешивал их потом на специальной доске. Комбриг египетский проходит мимо — хрясть и сорвал все до единого. А наш снова вешает. А комбриг срывает. Короче, переагитировали мы их. А ведь египтяне к нам очень хорошо сначала относились. Оружие наше не хаяли. И среднее звено, вплоть до командиров кораблей, очень нас уважало и отношения были наилучшие.
Отдельно надо бы рассказать об организации ПВО. Самое тяжелое положение было именно здесь. Офицеров наших тут гибло больше всего. Сначала ведь все мы своих убитых хоронили за свой счет. Специальные средства на хранение трупов в египетских моргах, гробы и их транспортировку в СССР вообще не были предусмотрены нашим Генштабом. И именно из-за большого количества погибших советских офицеров ПВО эта проблема выплыла наружу.
Шла как-то обычная партконференция в Александрии. И докладывают на ней: погибла очередная наша точка ПВО, разбита израильской авиацией. У евреев ведь далеко не все асы были. Поэтому они делали просто. На вылет назначали примерно по десять машин, но первой парой шли летчики, получившие образование в ФРГ или США. Они и наносили первый удар. Потом налетала малообразованная молодежь и всех добивала, работали они чаще просто по площади, не прицельно.
На конференции присутствовал командующий группой войск Капишкин. Был такой генерал армии, который венгерское восстание давил в 1956 году. Матершинник был отчаянный. Выйдет, бывало на террасу штаба группы войск и орет во двор: «Слушай, ты,
Один раз на партконференции в Александрии он встал в президиуме и заорал: «Вашу мать! Я не верю, чтобы моряки не пили! Как это так получается, что у вас моряки не пьют? У меня полковников с лестничных клеток в дым пьяных вытаскивают, а у вас на флоте не пьют». Тут он был не прав. Армейских было неизмеримо больше нас и всяких ЧП там тоже было больше. Но Капишкину было обидно, что его подчиненные постоянно попадают в сводки происшествий, ему хотелось, чтобы флотские как-нибудь их подержали. Например, тоже напились бы.
И вот после информации об уничтожении нашей позиции ПВО довольно решительно встал со своего места один полковник. Я знал его. Он жил в нашей гостинице, но всегда ездил на службу на боевые позиции, дежурить. В свое время он кончил высшее военно-морское училище, но потом попал в сухопутные ракетчики. Сказал мне как-то в минуту откровенности: «Володя, я сильно сомневаюсь, что в Московском округе ПВО есть такие системы, какие мы здесь установили на каждой позиции». И Капишкин на той партконференции эти слова подтвердил: «У нас сейчас такое ПВО развернуто в Египте, какое Московскому военному округу не снилось. Противник давным-давно мечтает разбомбить Асуанскую плотину. Но там стоит система «Квадрат» и они туда не сунутся». Поскольку больше всех страдало в той войне ПВО, Москва старалась гнать в Египет самую новую технику.
Так вот встал мой знакомый, помялся немного и рубанул членам президиума: «Сколько можно собирать на убитых!? Что это за безобразие? Только что погиб мой друг. Мне не жалко отдать десять фунтов. Но я отдам лично семье, а не в вашу непонятную казну в аппарате главного военного советника!» То есть в лоб он им не сказал, что они присваивают деньги, собранные сослуживцами на похороны и транспортировку. Но все поняли. Тут с мест повыскакивали все представители родов войск, зашумели. Проблема эта назрела, и всех оскорбляло отношение руководства к нашим убитым товарищам.
Потребовали ответа, вышел на трибуну финансист. Пятнами весь пошел, бумаги показывает. «Товарищи офицеры, извините меня! Но нет у нас таких денег в балансе. Не запланированы. Вот у меня есть пайковые, командировочные, денежное содержание, медобслуживание, связь. А на это не планировали. Ну, где я могу деньги взять?» В общем, в ЦК ПСС, когда все планировали, эту статью просто забыли. Наверное, не догадывались, что мы еще и погибать будем. Прошло некоторое время, и поборы эти безобразные прекратились. Кто еще в мире додумался бы убитых за свой счет хоронить, не знаю. А до этого регулярно из Каира к нам приезжали деньги на это собирать. Это уже в наше время для всех участников тех событий установили особый статус. Мне даже пенсию повысили на четыре лата и льготное удостоверение выдали.
Когда в конце 1969-начале 1970 годов у арабов начались поражения, у 64-го причала в торговом порту выгружали советскую военную технику для Египта. Каждую ночь! А потом и вовсе в Александрию вошла танковая дивизия. Выгрузилась за одну ночь, это сегодня вряд ли кто сумеет. Экипажи прибыли отдельно, а техника как бы в виде военных поставок. Ночью экипажи сели в танки и рванули за 80 км от Александрии в пустыню. К рассвету расставили вокруг себя проволочные заграждения, отрыли капониры, командные пункты, развернули связь и всю оборонительную инфраструктуру.