И это все, за что я борюсь

Кейс Сия

Мы долго сидели в абсолютной тишине. Я притянула ноги к себе, свернувшись в кресле клубком и дрожа от какого-то иллюзорного холода. Наверное, этот холод был только в моей душе, и ничто сейчас не могло ее отогреть.

За все эти долгие минуты отец даже не шелохнулся, он словно окаменел после того, как я «опозорила» его перед принцем. Да, я уверена, что он воспринял это именно так.

— Почему ты веришь ей, но не хочешь поверить мне? — Неожиданно даже для самой себя спросила я, — Я — твоя дочь.

— Потому что я вижу твои глаза, Милит. —

Отец повернулся ко мне с лицом пустым и бесцветным, как у мертвеца. Он не был ни зол, ни даже разочарован. Ему просто было все равно, — Ты влюблена, а это значит, что безумна. Ты стала бы защищать его, даже если бы он сравнял с землей весь этот замок на глазах у целого города.

— Нет. — Покачала головой я, — Нет. Они подставили нас. А иначе, как ты думаешь, зачем Цатта бы рассказала нам всю правду?

— Я никогда не видел тебя такой. — С горечью отметил отец, — Цатта — твоя лучшая подруга, а ты отвернулась от нее ради…

— Была когда-то лучшей подругой. — Поправила я, — Но она вставила нож мне в спину и сейчас ты делаешь то же самое.

— Милит, хватит! — Ядерс хлопнул ладонью по столу, — Эта любовь не доведет тебя до добра. Я предлагал тебе столько женихов… из хороших семей… с родословной, с большим будущим…

— А чем тебе не нравится родословная короля? — Оскалилась я.

— Кого ты выбрала среди всех? — Отец устало потер переносицу, — Безумного бастарда, чья кровь испорчена южной грязью!

— Что-то раньше ты про него так не говорил. — Поцокала языком я, вставая с кресла.

— Я не знал его…

— Зато я знаю его. И поэтому буду бороться. И тебе меня не остановить. — Сказала я с порога кабинета.

— И почему все влюбленные так безумны? — Донеслось мне в ответ.

Я застыла возле двери, слушая, скажет ли он что-нибудь еще. Но отец молчал, может быть, решив, что я уже ушла. Тогда-то я поставила последнюю точку.

Иногда нужно принимать решения, о которых, возможно, будешь впоследствии жалеть, которые разрушат какую-то часть тебя. Убьют ее. Так я решила убить все то, что связывало меня с отцом.

— Можешь отречься от меня. — Сказала я, открывая дверь.

Закрыв ее за собой, я поняла, что никогда больше не зайду сюда.

Ночной коридор встретил меня все той же прохладой, легким ветром, который блуждал по коридорам из-за разбитых взрывом окон, которые еще не успели застеклить. Наверное, завтра замок уже оправится от последствий взрыва, никто и не вспомнит про вспышку магии в небе. Будут говорить лишь об убийстве и предстоящей коронации Синка. Но я этого уже не узнаю.

Решение, которое я приняла, было окончательным и бесповоротным. Уже к утру в замке и следа моего не останется. В братстве меня с радостью приютят, и лишней я там не буду. Возможно, мне даже удастся найти союзников.

Пока что я ставила только на Лоренту и Тадара. Одна любила приключения и авантюры больше жизни, а второй проникся к Бейву искренней симпатией, да и меня считал одной из лучших своих учениц.

— Нужно

уметь принимать свою судьбу, Милит. — Прощебетал женский голос у меня за спиной.

Развернувшись, я едва не расхохоталась. Вот уж не думала, что Цатте хватит наглости найти меня, чтобы завершить этот танец на костях поверженных врагов.

— Верно. — Подметила я, — Но почему-то ты свою принимать никак не хочешь.

— У меня, понимаешь ли, хватает сил крутить ее туда-сюда, как мне заблагорассудится.

Почему-то в этом коридоре не горели факелы. Только лунный свет, льющийся из окна, был нашим освещением. И в этой сероватой дымке Цатта смотрелась настоящим демоном. Не хотелось думать, кем в данном случае предстаю я.

— С каких пор крысы стали считать себя сильными? — Я прошлась перед ней, сложив руки на груди.

Да, где-то глубоко внутри мне хотелось разрыдаться, спрятавшись ото всех в какой-нибудь укромной норе, но сейчас я загнала это желание так далеко, что ярость почти беспрепятственно пришла на его место. Я готова была высказать Цатте все, плюнуть ей в лицо и даже…

— Победителей не судят, Милит, — Прервала ход моих мыслей принцесса, — И плевать, что они крысы.

— Зачем ты пришла?

— На самом деле, полюбоваться на тебя. Ты стала совсем другая, подруга.

— Не называй меня так. — Прохрипела я.

Цатта проигнорировала мои слова, продолжая:

— Такая перемена — от той бесполезно шатавшейся по замку девчонки до такой львицы! Я думала, ты порвешь нас всех за него!

Я сверкнула глазами в ее сторону:

— Ты тоже для меня изменилась. Я считала тебя невинной овечкой, а на деле оказалось… Знала бы, даже не глянула бы в твою сторону!

— Какой тупой беспросветный гнев. — Цатта цокнула языком, — И все из-за одного…

— Я запрещаю тебе даже говорить о нем! — Я едва не набросилась на принцессу, зарычав на нее, как собака на хозяйского врага, — Ты подставила его, ты хоть понимаешь, что сделала!?

— О, я делала это осознанно. Поэтому да — прекрасно понимаю.

Я ошарашенно отстранилась от нее:

— Зачем это тебе? Зачем вам с Солзом убивать короля теперь? От общества ничерта не осталось, маг свободен, ты в любом случае будешь королевой… Зачем!?

— Пусть мы с Каттером и разные, есть у нас кое-то общее. — Безэмоционально ответила Цатта, — Мы любим доводить начатое до конца.

— Какой бред! — Я всплеснула руками, — И что теперь? Избавитесь от Синка?

Я сказала это в яростном порыве, не всерьез, но как только предположение сорвалось с губ, оно обрело вес и форму. Посерьезнев, я замерла, ожидая от принцессы ответа.

— Догадливая моя, ты бы последила за язычком. — С этими словами юбки Цатты зашуршали, и в лунном свете между ее пальцев сверкнуло небольшое лезвие. Поблескивало оно как-то неестественно, слишком ярко для ночи, что сообщило мне о том, что клинок, скорее всего, ядовит, — Некоторые предположения могут привести к смерти.