И это все, за что я борюсь
Шрифт:
— Тадар, ты волшебник! — Вздохнула я, поворачивая голову из стороны в сторону.
— Ну ведь отец родной теперь не узнает! — Закивала головой Лорента, — Все, как ты и хотела.
— Осталось придумать, как меня теперь зовут. — Я снова сложила руки на коленях, пока Тадар понес зеркало обратно.
— Милит, — Неожиданно позвал наставник, — У меня есть просьба.
— Да? — Даже не зная, чего он попросит, я готова была исполнить это в благодарность за то, что Тадар для меня сделал.
— Назовись Долорес Имберлит. Пусть ее имя услышит еще кто-то. Хоть раз. — Он тут же
Лорента переглянулась со мной:
— Кто это?
Странно, но я никогда не думала о том, что Тадар не всегда был затворником. Он был молод, был известным наемником, и… скорее всего, был влюблен.
Я ни разу в жизни не слышала имя этой женщины, и Лорента тоже. Значило ли это, что она давно мертва? Может, не все так печально? В любом случае, у Тадара не сложилось с ней счастья, и я не собиралась лезть к нему в душу с расспросами.
А вот, Лорента, похоже, собиралась:
— Эй, Тадар! — Крикнула она, — Ты б хоть сказал, кто это такая.
Наставник нескоро появился в поле нашего зрения, и я даже начала думать, что он не слышал вопроса наемницы. Но он был так печален, что я удивилась — ни разу не видела Тадара таким. Обычно он умел скрывать свои эмоции, делать вид, что не чувствует ничего, кроме удивления и любопытства.
Он прошел к своему захламленному столу и стал приводить книги в порядок — закрывать их, укладывать в стопки. И за все это время он ни разу не посмотрел нам с Лорентой в глаза. Я даже намекнула женщине жестом, что вопрос был слишком прямым и грубым, и ей следовало бы впредь попридержать язычок.
Хотя попросить Лоренту попридержать язычок, это то же самое, что показать быку красную тряпку. Она обязательно поступит назло.
— Ее оклеветали и забыли. — Внезапно заговорил Тадар, — А она была великой. Милит, прошу, — Он посмотрел на меня с искренней мольбой, — назовись ее именем. Никто кроме тебя не достоин его носить.
— Ну ладно… — Протянула Лорента, — Я-то думала, ты бабу-то никогда и не видел. Беру свои слова обратно.
Я сердито зыркнула на женщину. Иногда она откровенно перегибала палку. И вот сейчас ее слова снова заставили Тадара закрыться в себе. Я положила ладонь на его узкую морщинистую руку:
— Хорошо, Тадар. Я стану Долорес Имберлит. Ради тебя.
Стоило мне выйти на улицу, как вокруг со всех сторон сомкнулись толпы людей, бегающих из стороны в сторону, словно дезориентированных и потерянных. Они все что-то обсуждали, крича и взмахивая руками, где-то недалеко даже завязалась драка, которую никто не спешил разнимать. И среди всего этого шума отчетливо слышались только два слова: «король» и «цареубийца».
Странно, что они даже вспомнили устаревшее слово «царь» ради того, чтобы придумать прозвище Бейву. Не думала, что кличка привяжется к нему так быстро, что теперь имя молодого мага перестало звучать отдельно от нее.
— Принц выйдет к людям. — Прозвучало откуда-то справа, — Скажет нам о Цареубийце.
— Да что о нем говорить? — Ответил кто-то, — Все и так понятно — этот маг безумец.
— Чего ждать теперь?
— Да казнят его, и дело с концом!
Пусть я и без них прекрасно
Над городом уже несколько дней плавали тяжелые снеговые тучи, но первый снег так и не припорошил землю своим тонким покрывалом. И вот сейчас, когда я только-только натянула на голову капюшон, проходя мимо гвардейцев, с неба посыпались огромные пушистые хлопья, оставаясь на мерзлой земле, скорее всего, на всю зиму.
Я редко бывала в этой части города, в особенности из-за того, что считала ее несколько… непотребной, порочной и даже греховной. В этих высоких домах, жмущихся друг к другу так же плотно, как здешние шлюхи к своим клиентам, продавалось, кажется, все — от человеческих тел до самого счастья. Но мне нужно было нечто другое.
Никогда бы не подумала, что решусь на это. Тем более, что всю свою жизнь я считала это чистой воды шарлатанством и выманиванием денег с доверчивых простофиль. Но я не могла игнорировать тот факт, что я не смогу спасти Бейва, пока не избавлюсь от этого досаждающего неудобства, хотя бы на время.
Моя головная боль стала намного сильнее за эти два дня. Я практически не могла ее терпеть и уж точно не способна была описать словами, что творило это чудовище с моими мыслями, заставляя их разбегаться в разные стороны от жестоких ударов боли. Мое внимание невозможно было сосредоточить на чем-то больше пяти минут из-за этого жужжащего, тянущего наваждения, иногда мне даже казалось, что мои глаза хуже видят из-за этой бесчеловечной боли. Она перестала покидать меня даже ночью, не затихала ни на минуту днем и усиливалась по ходу того, как я начинала напряженно думать.
Наверное, это произошло из-за того, что мы с Бейвом теперь были не рядом. Нить, связывающая нас, натянулась так сильно, что заставила меня изнывать от боли. Я готова была это пережить, но вытерпеть вряд ли смогу.
Единственным решением этой проблемы была она. Это имя я услышала впервые очень давно, еще в далеком детстве, и оно заставляло меня мысленно содрогаться от ужаса и немного от восхищения. Эгреда была единственной лекаршей-ведьмой во всей Зотерской империи, и хотя в ее магических способностях я сомневалась, то в дар лекаря приходилось верить. Об этой женщине говорили, как о живой богине, что неизменно меня смешило, но в последнее время я все чаще задумывалась — а вдруг это правда? Что ж, была возможность это проверить.
Лекарша уже долгие годы жила на первом этаже одного из публичных домов, куда приносила небывалый доход своими услугами. В тесном холле этого старенького здания неизменно толклись посетители, и когда я зашла в дом с грязной промозглой улицы, мощеной неровным камнем, на меня уставились несколько пар глаз, ждущих своей очереди.
— Вы все к Эгерде? — Не снимая капюшон, грубым голосом произнесла я.
Сгорбленная старуха, стоящая в конце очереди, злобно покосилась на меня, ничего не ответив. Остальные тоже не снизошли до того, чтобы сказать мне хотя бы одно слово.