И грянул бой
Шрифт:
Не довольствуясь этим, он принялся распространять свою власть и на «восточно-польские территории», и вскоре управлял огромным краем между Днепром, Случью и Днестром, который, по словам бежавших оттуда поляков, «был в полной от его зависимости». Железной рукой Мазепа насаждал на этих землях казачьи порядки, и к концу 1708 года на правобережье Днепра было семь полковничеств, признававших Мазепу своим гетманом и живших по тем же законам, что царская Гетманщина.
Сделав Белую Церковь своей запасной столицей, Мазепа приказал дополнительно укрепить ее, назначил комендантом верного себе полковника сердюков
Если Мазепа потерял обе свои столицы — Батурин и Белую Церковь, — то почему новой его столицей не стать Полтаве? Тем более что от нее рукой подать до Переволочны и Запорожья, где находятся союзники-сечевики и откуда начинается прямая дорога в Крым, из которого король Карл надеется получить помощь у турок и татар. А гетман с собственной столицей — это не гетман в обозе иноземного короля... Кстати, не договорились ли его шведские союзнички, как собрались брать Полтаву?
Увы, спор между королем и Гилленкроком продолжался. Если Карл был убежден, что земляную крепостицу с дубовым частоколом поверх вала и с несколькими каменными башнями и бастионами взять не представит труда, то Гилленкрок считал, что для осады Полтавы у шведской армии не хватит пороха и боеприпасов. У короля это вызвало улыбку.
— Зачем нам порох и ядра? Поняв, что мы имеем серьезные намерения, русские сдадутся при первом выстреле по городу, — возразил он генерал-квартирмейстеру.
— А если нет? Штурм при недостатке огневых припасов будет трудным и может стоить огромных потерь.
— Трудным? Но мы и должны совершить то, что необыкновенно, — ответил Карл. — От этого мы получим честь и славу.
— А если отсутствие пороха и ядер заставит нас, сняв осаду, отступить от крепости? Это плохо скажется на настроении войска.
— Такого не может быть! Мы брали в Европе каменные твердыни, и земляные укрепления казацкого городка ничто перед ними. Если потребуется, мои солдаты возьмут их с помощью одного холодного оружия. Кстати, чтобы русские не ломали голову над причиной нашего появления, прикажите передовому отряду сегодня же атаковать крепость.
— Он произведет демонстративную атаку, — пообещал Гилленкрок и добавил: — Государь, на угловую башню поднялись двое русских и наблюдают за нами в подзорные трубы. Не сомневаюсь, что один из них — комендант крепости. Догадывается ли он, какая печальная участь вскоре ждет его?
— Думаю, нет, — усмехнулся Карл. — Иначе он не глазел бы на нас, а велел бы поднимать над бастионами белые флаги.
— У него еще будет время сделать это...
Гилленкрок не ошибся — на бастионе действительно стояли русский комендант Полтавы полковник Алексей Степанович Келин и полковник Полтавского казачьего полка Иван Левенец. Келин, как и другие русские коменданты малороссийских крепостей, еще в январе получил приказ царя: «Ежели неприятель будет вас атаковать, то, с помощью Божиею, боронитца до последнего человека, и ни на какой аккорд с неприятелем никогда не
Внимание царя к Полтаве не ограничилось лишь посланиями ее коменданту — в начале января в город прибыл штык-юнкер Николай Невельский с двумя канонирами и тремя фузилерами. После знакомства с крепостной артиллерией он 18 января отправил в главную квартиру русских войск донесение, что имеющихся в Полтаве десяти пушек явно недостаточно для ее обороны от сильного противника, поэтому артиллерия нуждается в усилении. К мнению Невельского прислушались, и вскоре Келин получил еще восемнадцать орудий из тех, что в прошлом году были захвачены войсками князя Меншикова при взятии Мазепиной столицы Батурина.
Сейчас в Полтаве у Келина было 4182 русских солдата, а вместе с артиллерийской прислугой царский гарнизон составлял 4278 человек. Оказавшиеся под его началом полки все побывали в сражениях, причем свой, тверской пехотный, Келин считал одним из боеспособнейших в русской армии. Опытный, грамотный офицер, впервые встретившийся со шведами под Нарвой, полковник был уверен в себе и подчиненных, и появление под крепостными стенами передовых отрядов королевской армии воспринял спокойно, как нечто само собой разумеющееся: на то она и крепость, чтобы видеть перед собой неприятеля.
Уверенность в своих силах в Келина вселяло и то, что его правой рукой в обороне города являлся бывалый казачий полковник Левенец, участник ряда боев со шведами в Лифляндии и Польше. В свое время, не прибыв на раду в Глухов для избрания нового гетмана, хотя был приглашен на нее, он навлек на себя подозрения, но после того как приказал впустить в Полтаву войска бригадира князя Григория Волконского и обратился к своему полку с универсалом честно служить царю Петру, они исчезли. А когда он отправил свою семью из Полтавы в Харьков и отдал сыновей в русское военное училище, его стали считать одним из вернейших России старшин.
Большая часть Полтавского полка находилась при гетмане Скоропадском, а с Левенцом в городе оставались всего две тысячи сабель. Правда, казаками себя объявили шестьсот полтавских обывателей, которые, получив вдобавок к своим саблям и пистолетам из крепостного арсенала мушкеты, влились в реестровые сотни Левенца. Защищать город вместе с мужьями и отцами изъявили желание многие женщины и подростки, умевшие, к удивлению русских офицеров и самого Келина, неплохо владеть не только саблями и пиками, но и стрелковым оружием. Принять участие во вспомогательных действиях при отражении шведских штурмов были намерены собравшиеся в город окрестные селяне, и их помощь при обслуживании пушек, подносе боеприпасов, перевязывании раненых, восстановлении разрушенных неприятельским огнем укреплений была весьма кстати.
Келин предчувствовал, что королевская армия в весенней кампании вряд ли станет рваться к Москве напрямик, поскольку именно это направление лучше всего было защищено русскими войсками, а постарается выйти для удара в центр России по новому маршруту. Возможно, для этого ей вначале потребуется захватить Полтаву, оседлавшую ведущий из центральной России на Запорожье и дальше в Крым Муравский шлях, чтобы иметь ее своей тыловой базой и связующим звеном с примкнувшими к королю Карлу сечевиками и союзными ему турками.