И грянул гром
Шрифт:
– Только бог может наделить частицей, – задумался Александр.
– И бог жизни может сделать это, подсадив частицу в плод, – раздался в разуме Александра голос Асуры.
– Но почему? Почему бог жизни сделал это? Я читал, что наделить кого-то частицей довольно сложно. Это сильно ослабляет бога.
– Я не знаю, – покачала головой Миюки, – может у него какой-то план. Мне вот кажется, что именно он наделил частицей некоторых плебеев. Хотя быть может, они и родились такими. Такое тоже бывает.
– Верно, у Валерии из моей академии огненная душа, не думаю, что ее сам Аполлон сделал такой, – усмехнулся Александр.
–
– Познакомься, это Эйка, – улыбнулся юноша, – моя подруга. А это Аврелий, мы с ним будем учиться вместе.
– Красавица! – добродушно усмехнулся Аврелий. – Приятно познакомиться, Эйка.
– Мне тоже приятно, – ответила девушка.
– Пойдемте, там интересная компания собралась, – обнимая Александра, Аврелий указал за свою спину.
– Идем, друг, – улыбнулась Миюки.
***
Аврелий привел их в компанию, где уже были Ван Лей, Валерия, Руфия, Аканхта Марцелл, Квинт, Павел и другие. Они как раз играли в коттаб, и Лей демонстрировал чудеса меткости.
– Дерзкий плебей, поступил в старую академию? – спросила у Александра Аканхта.
– Конечно, высокомерная патрицианка, – горделиво улыбнулся юноша.
Никто не называл так Аканхту Марцелл в лицо, но она не обижалась и не оскорблялась, истинных патрициев учат не реагировать на подобное. К тому же Александр не вызывал у нее ненависти, ей нравилось, как он шел к своей цели – уверенно, преодолевая все трудности. Хоть его манеры оставляли желать лучшего, но что еще ждать от плебея, так думала она.
– Рада за тебя, – сухо сказала Аканхта.
На самом деле, если бы Александра не приняли, она бы предложила ему служить ее роду взамен на помощь в развитии. Все-таки его таланты никто не отменял. В нескольких поединках он показал, на что способен. Аканхта была хоть и гордой, но справедливой девушкой. Такой талант, по ее мнению, не должен пропадать.
Стоит сказать, что между академиями существовала извечная борьба и соперничество. Правда, уже несколько десятков лет никто и не думал о победе старой академии. Однако сейчас студенты обоих учебных заведений собрались вместе, пили, курили, разговаривали, веселились, ибо это был воистину праздник единства. Следующие полчаса Александр пробовал различные напитки, коих тут было предостаточно, и участвовал в оживленной беседе. Он познакомился с несколькими студентами, среди которых выделялись братья Кассий и Каско, которые владели силой молний, они были из семьи Максимусов.
– Вы слышали, что в империи Лонг опять вспыхнуло восстание рабов, и многие простолюдины их поддержали? – задал вопрос Аврелий, когда игра в коттаб уже всем наскучила.
В империи Лонг, в отличие от империи Симдов, простолюдины не имели права обучаться в академиях, зачастую они были слугами в великих кланах, где получить независимость крайне сложно. Ресурсы для развития забирала себе аристократия, не желая усиления простого народа. Но самое неприятным для них было неравенство перед законом. Аристократ мог убить простолюдина, потом заявить, что тот его оскорбил, и не понести за это никакого наказания.
– Его опять жестоко подавят, – со вздохом произнесла Руфия.
– Конечно, никто не хочет
– Только второй Дьявольской коммуны нам не хватало, – холодно заметила Аканхта.
– Разве без коммуны было бы наше государство таким прогрессивным? – спросил Александр, вспоминая Юлия. Ему вдруг захотелось побыть адвокатом Дьявола.
– Хочешь сказать, что их пример изменил мнения императоров? – задумался Аврелий.
– Да, – уверенно кивнул Александр, – раньше и у вас, кхм, то есть, у нас было рабство, а сейчас? Теперь многим сама мысль о владении другим разумным кажется дикой и абсурдной. А ведь раньше никто и не задумывался над тем, что это неэтично. Вспомните, что в свое время идеи Аристоса пользовались большой популярностью. В той же Солнечной республике они до сих пор актуальны.
– Да, он теоретически обосновал необходимость рабства, – молвила Аканхта, взглянув на Александра.
– Я не такая ученая, как вы, можете просветить меня? – смущенно улыбнулась Валерия.
– Хм, – задумалась Аканхта, – Аристос считал, что разумные от природы не равны. И посему ошибаются те, кто полагает, что лишь закон одних делает рабами, а других господами. Нет, раб по природе своей раб. По Аристосу, между ними разница, как между диким зверем и разумным. Рабы те, кто занят физическим трудом, и для них это наилучшее занятие. Они несамостоятельны, лишь в состоянии осуществлять чужой замысел. Они понимают разумное, но сами разумом не обладают, они – одушевленное имущество и орудие господина.
– Какой ужас… – прошептала Руфия.
– Хозяин раба – господин. Господин тот, кто может мыслить и предусматривать и тот, кому нужны орудия, чтобы реализовать свои планы, – добавила Аканхта. – По отношению к господину раб – его одушевленное орудие, более того, это как бы часть тела господина. Раб без господина существовать не может, во всяком случае, он не может существовать полноценно.
– Аристос даже утверждал, что рабу от природы рабом быть полезно, что они так устроены. Он говорил, что стремление раба к господину и господина к рабу так же естественно, как стремление мужчины к женщине и женщины к мужчине. Говорил, что в отношениях между рабом и господином имеет место не только взаимная польза, но также и взаимная дружба, – со смехом вставил свои пять медяков Александр, он уже изрядно напился. – Ну и в чем он не прав? Рабство ужасно только, если господин плохой. Вот мы с Юлием… Я хотел сказать, что есть существа, которые только и пригодны для рабства…
– Ой, ой, Секст! – ахнул Аврелий. – Куда это тебя понесло?
– А что? – нахмурился Александр. – Сейчас это воспринимается дико, но еще несколько сотен лет назад… Вы были такими же. Симды всегда…
Внезапно амулет на шее Александра выпустил волну энергии, которая проникла в его тело и душу, успокаивая разум.
– Ох, – неловко рассмеялся юноша, осознав, что говорит, – все это шутка, просто пьяный бред.
– Это было давно, – спокойно сказала Аканхта, – раньше странным считалось думать иначе. Но воззрения разумных меняются. Если вы помните, революция началась не с Табачного восстания, сначала она произошла в умах. Работы Андрея Швитского начали распространяться по всему миру, даже в малых городах читали их. А так как он уже стал известным ученым, имеющим авторитет, то к нему стали прислушиваться.