И как ей это удается?
Шрифт:
Доналд подтолкнул очки к переносице и набил рот пастернаком, который — я точно знаю — терпеть не может. Ладонь Барбары легла на горло, скрывая багровое пятно, расползающееся по коже. С тем же эффектом я могла бы признаться в замене грудей силиконовыми имплантантами или в принадлежности к сексуальному меньшинству.
Рич тем временем прилагал героические усилия, чтобы свести катастрофические последствия к минимуму. Сделав вид, что я назвала себя всего лишь «кормилицей семьи», он усердно затыкал родне рты этой клейстерообразной брехней.
— Твоя ошибка в том, Кейт, — прокомментировал он чуть позже, сидя на кровати,
— А тебя?
Ричард опускает взгляд на свои ботинки:
— Если честно, мне тоже здорово не по себе.
27 декабря, 13.06
В лондонском поезде авария с отоплением. Окна пустого купе в толстом слое инея, еду как будто в гигантском мятном леденце. Решив согреться, выстаиваю очередь в буфете. Коллеги по несчастью, такие же рождественские парии, все как один жаждут алкоголя. То ли семей у бедолаг нет, то ли сбежали от многочисленной родни, но они одиноки и топят праздник в вине.
Беру четыре мини-бутылочки: виски, две содовой и «Тиа Мария». Едва успев вернуться на свое место, слышу трезвон мобильника в сумке. На дисплее номер Рода Тэска. Прежде чем нажать кнопку ответа, отставляю руку с телефоном на безопасное от уха расстояние.
— Я жду объяснений! Какого хрена мы купили кучу дерьма у япошек, которые клепают долбаные матрацы, на которых, черт побери, дохнут сопляки?! Твою мать, Кэти! Слышишь, нет?
Отвечаю, что мечтаю услышать, но связь отвратительная и вообще поезд входит в туннель. Пока я смешиваю вторую порцию содовой с виски, на ум приходит интересная мысль: а не потому ли я и заполучила «Сэлинджер» в клиенты, что кто-то разнюхал о надвигающейся катастрофе с «Токи Раббер» и ловко перебросил проблему на мои плечи? До чего же ты наивная дурочка, Кейт.
Через несколько секунд Род перезванивает, чтобы устроить конференц-связь с великим и ужасным Эбелхаммером.
Бубня клиенту положенные заверения в успехе нашего предприятия, я смотрю, как слова превращаются в облачка пара и плывут к потолку, протягиваю руку в перчатке к окну и царапаю на обледеневшем стекле: РИЧ.
— Надеетесь на выигрыш в лотерее, дорогая? — замечает официант, зашедший за моей пустой тарой.
— Что? А-а! Нет, деньги тут ни при чем [14] . Рич это мой муж.
14
Rich — богатый (англ.).
Новогодние обеты:
Найти равновесие между семьей и работой, дальше так жить нельзя. Подниматься на час раньше, чтобы все успевать. Проводить больше времени с детьми. Научиться быть с детьми самой собой. Не принимать Ричарда как должное! Больше общаться с ним — совместные ужины по воскресеньям и т.д. Придумать себе хобби
6
Суд по делам материнства
В зале повисла напряженная, церковная тишина. Стены обиты дубовыми панелями. На скамье подсудимых — блондинка между тридцатью и сорока, в белой ночной сорочке и просвечивающим из-под нее красным бюстгальтером. Вид у нее усталый, но решительный. Поднявшись перед судом присяжных, она наклоняет голову, как взявшая след гончая. Но время от времени женщина машинально потирает за правым ухом, и тогда вы догадываетесь, что она на грани слез.
— Катарина Редди, — громовым голосом произносит председатель, — сегодня вы предстали перед судом по делам материнства по обвинению в том, что, будучи работающей матерью, компенсируете отсутствие заботы о детях материальными благами. Признаете ли вы себя виновной?
— Не виновна, ваша честь.
Прокурор подпрыгивает со своего места:
— Будьте любезны сообщить суду, миссис Шетток — таково, полагаю, ваше настоящее имя, — будьте любезны сообщить суду, что вы подарили на Рождество своим детям Эмили и Бену.
— Ну, я… точно не помню.
— Она не помнит! — фыркает прокурор. — Однако вы не станете отрицать, что потратили на подарки около четырехсот фунтов стерлингов?
— Я не уверена…
— На подарки для двух маленьких детей, миссис Шетток. Четыре. Сотни. Ф-фунтов. Стерлингов-в. Полагаю, вы не станете отрицать и тот факт, что, пообещав Эмили от имени Санта-Клауса что-то одно — либо велосипед для Барби, либо кукольный домик, либо хомячка в клетке со съемной поилкой, вы в конце концов купили ей все три вышеупомянутых подарка плюс пупса Бини, на которого она засмотрелась во время кратковременной остановки на заправочной станции близ Нью-арка?
— Все верно, но я ведь сначала купила кукольный домик, а потом Эмили написала Санте, что хочет хомячка…
— Правда ли, что когда ваша свекровь, миссис Шетток, спросила у вас, любит ли Эмили брокколи, вы сказали, что очень любит, в то время как на тот момент ответа не знали?
— Да, но не могла же я заявить матери своего мужа, что не знаю, любит моя дочь брокколи или нет.
— Почему не могли?
— Потому что матери знают такие вещи.
— Громче! — требует судья.
— Я сказала, что матери знают вкусы своих детей.
— А вы не знаете?
У подсудимой сводит спазмом горло, она сглатывает, но слюны нет, нёбо словно облеплено тонким наждаком. Если бы меня заставили проглотить собственный язык, думает женщина, ощущение было бы таким же. Когда она вновь открывает рот, голос звучит едва слышно:
— Бывает, я действительно не знаю, что любят мои дети. Их вкусы меняются каждый день, если не каждый час. Помню, Бен терпеть не мог рыбу, а потом вдруг… Видите ли, я не успеваю следить за тем, как они меняются. Но Барбаре я этого сказать не могла: она решила бы, что я плохая мать.