И корону свою забери!
Шрифт:
— Яра… Спишь… Жаль, что тебе приходится проходить через это, — он подошел ближе, кончики пальцев скользнули по плечу, каких сил мне стоило себя не выдать! — Может, это будет звучать жестоко и эгоистично, но даже вернись я назад, я бы снова тебя призвал. Мое сновидение…
Не удержалась, когда собственные волосы защекотали шею, и дернулась. Пальцы тут же исчезли, следом снова раздались шаги, дверь едва слышно закрылась, а я распахнула глаза в диком недоумении. И что это сейчас было?
5
Утро оказалось немилосердным. Я читала, что магические нагрузки в первое время достаточно тяжело даются физически, но мне казалось, что они были минимальны.
— Яра, просыпайся, — плеча едва ощутимо коснулись горячие пальцы.
— Когда мы успели перейти на "ты"? — я перевернулась на спину.
И в следующий миг зарделась, потому что Россовой не успел — действительно не успел ли? — убрать руку с пути движения и хорошо так прошелся по груди. С визгом "Да что Вы себе позволяете!" натянула одеяло до подбородка. В голове от собственного вопля раздался треск, явно многострадальная черепная коробка не выдержала такого издевательства над собой. Лицо Ивара было совершенно бесценным. Кажется, я начинаю понимать героинь тех книжек, которые краснеют по любому поводу и чуть что — падают в обморок. Окружающие выбиваются из колеи на раз и никто не видит за наивным хлопаньем ресницами расчетливое сверкание глаз.
Но, надо отдать ему должное, он быстро взял себя в руки, бормоча положенные в такой ситуации "Это не то, о чем Вы подумали" и "Это недоразумение". Еле сдержалась от хихиканья. В голове словно волна горячего воздуха возникла, но фантазия быстро подкинула образ зеркального лабиринта. Россовой хмыкнул, оценив прогресс, но — я в этом уверена — если бы он действительно хотел пробить защиту, это тонкое стекло меня бы не спасло.
— Я проспала начало занятий, да? — и голос повиноватее надо сделать, и вздохнуть еще.
— Сегодня перерыв в практике. Думаю, пока Вы не привыкните к таким нагрузкам, каждый третий день будет выходным. Но после обеда придет Левачев, знакомить с историей и языками.
Он странно заминается, глядя куда-то поверх моего плеча, от чего становится немного неуютно. А еще гложет любопытство, но вряд ли он мне ответит, расскажет о вчерашнем. Да и я не уверена, действительно ли я хочу знать. Подтянув поближе колени, внезапно всхлипываю:
— Я просто хочу домой…
Внезапно понимаю, что действительно с удовольствием вернулась бы обратно. И даже было бы плевать, что личная жизнь пошла прахом, справилась бы. Уже не смотрю в сторону Россового, когда на плечи неуверенно ложатся руки, несильно сжимая. Что надо делать? Правильно, падать на грудь утешителю и хвататься за воротник крепче, чтобы не сбежал. Князь вот не успел, то ли слишком редко у него на плече ревут девицы, то ли что.
— Ты же знаешь, что я тебя не отпущу…
Раздалось прямо в голове. Это он так громко думает? Всхлипнула еще более душераздирающе, прижимаясь плотнее. Реветь уже не хотелось, но было интересно посмотреть на реакцию. Вообще странно, что меня так несет, но говорить на эту тему надо с кем-то своего пола. Как-то аккуратно переползла на колени к Россовому. Бедный Ивар, боги, за что ему я…
— Я слышала вчера. Но здесь не мой мир, я тут чужая.
— Я просто не смогу, — рука сползла на талию, прижимая крепче.
— Мы
— Покажи мне. Покажи мне эти воспоминания. А я покажу свои.
Я заглянула в потемневшие глаза Россового. Картинка постепенно начала становиться четче, где-то на фоне изливала душу скрипка.
Очень странно наблюдать себя со стороны. И ладно бы в зеркале или на записи — это привычно, но вот так… Я стояла рядом с Иваром. Даже с двумя — один был оригиналом, ведущим меня вглубь собственной памяти, а второй — человеком во сне, наблюдающим за мной. Я, кажется, даже помню этот момент. Получив кивок, подошла ближе, заглядывая через плечо самой себе. Да, точно, первая сессия. Сколько нервов потрачено, сколько слез пролито… Разворачиваюсь, чтобы понять, что Россовому во сне на тот момент было лет на десять меньше. Такой непривычно-молодой, еще без этого ледяного взгляда, едва заметно улыбающийся и так похожий на Ваньку.
— Как странно идет время… Я здесь моложе всего лет на семь, но…
— А я — на четырнадцать. Кажется, здесь мне только исполнилось шестнадцать. Молодой, восторженный, рвущийся служить и защищать.
— Что изменилось? — не буду врать сама себе, к такому вот живому Россовому я начала проникаться какой-то банальной человеческой симпатией.
Молодая версия Ивара шагнула ко мне-во-сне, едва ощутимо прикасаясь к плечу. Кожа под рукавом загорела. Сейчас мне почему-то стало казаться, что я тоже видела его во сне, поэтому и ответила тогда на ухаживания. Мужчина несколько мгновений посмотрел на прежнего себя, после чего взял за руку и утянул в следующее видение. Жуткое. Не будь это только галлюцинацией — меня бы затошнило. Здесь он был уже старше лет на пять, может больше. Залитая кровью брусчатка, ошметки тел. Люди в мундирах, отправляющие заклинания в толпу. Молодой Россовой под обстрелом пытается добраться до лежащей в сугробе девушки, не слышит крики, обращенные к нему слова. Я пытаюсь отвернуться, но со всех сторон схожее отвратительное зрелище. Мужчина рывком разворачивает меня к себе, я слышу над ухом тихое:
— Алиса погибла шесть лет назад. Группа офицеров в компании с императорским племянником, пьяные как свиньи, решили "пострелять" по живым мишеням. В центре столицы.
Девушка явно была мертва. Когда я смогла рассмотреть ее лицо, в глаза сразу бросилось сходство. Значит, сестра… Прошлый Ивар, тем временем, совершенно потерял над собой контроль. Настоящий выдернул меня в какое-то пространство, из которого мы уже вернулись в реальную жизнь.
— Что было потом?
— Меня должны были бы казнить, но император просто выслал меня служить на дальнюю окраину страны. Я только год как вернулся сюда. Когда начали приходить тревожные новости, уж не знаю, как Левачев продавил это решение… Да и я последний в своей семье. Хотя в данном случае говорить "семья" — слишком громко.
Он тяжело провел по волосам, снимая маскировку. У него же виски полностью седые! А ему чуть больше тридцати… В груди защемило. Не зная что сказать — а что я могу тут сказать? — посмотрела ему в глаза, вспоминая ощущения от затягивания в воспоминания. Отдельные моменты, от знакомства, до последнего дня. Россовой долго молчал после возвращения, но не отпускал меня. Тишина давила, но отцепиться от него я бы сейчас не смогла, без внятной причины, я слишком доверяла этому человеку. Может, потому, что больше никого у меня в этот момент не было?